Роберт Хайнлайн - Миры Роберта Хайнлайна. Книга 10

— Соус отличный, — согласился Сэм, — я попробовал то, что попало мне в рот. Это какой? Или я не должен интересоваться?

— Мелкорубленный полицейский, — ответил Тони.

Никто не расхохотался. Джубал подумал — а шутка ли это? Потом вспомнил, что его братья часто улыбаются, но очень редко хохочут, а кроме того, разве из полисмена не может получиться вкусное блюдо? Но вряд ли это «длинная свинья», тогда в соусе должен быть привкус свинины. А в этом явно чувствовалась говядина.

Он сменил тему разговора:

— Больше всего в этой религии мне нравится то…

— В религии? — переспросил Сэм.

— Ну пусть будет «церковь».

— Да, — согласился Сэм, — она выполняет функции церкви, а ее квазитеология в какой-то степени соответствует некоторым религиям. Я перебил вас потому, что в свое время был несгибаемым атеистом, а сейчас я — жрец высокого ранга и, честно говоря, не знаю, кто же я такой в действительности.

— Мне показалось, вы назвали себя евреем?

— Да еще ведущим происхождение от нескольких поколений раввинов. Вот потому-то я и стал атеистом. А теперь — вы только поглядите на меня! Впрочем, Саул и моя жена Рут в религиозном смысле остались иудеями — можете сами поговорить об этом с Саулом, и вы увидите, что это ровным счетом ничего не значит. Рут, — как только она преодолела первые трудные барьеры, начала продвигаться куда быстрее меня; она стала жрицей задолго до того, как я стал жрецом. Впрочем, она, знаете ли, очень духовная личность, а думает своими половыми железами. Мне-то все достается куда труднее — я ведь привык работать тем, что у меня здесь — между ушами.

— Учение… — продолжал Джубал. — Именно это мне здесь по душе. Вера, в которой я был воспитан, не требовала ни от кого даже подобия каких-то знаний. Давай, кайся, и ты будешь спасен и наверняка найдешь прибежище в любящих объятиях Иисуса. Человек может быть глуп так, что даже овец своих сосчитать не умеет… но он, так сказать, априорно считается божьим избранником, и ему гарантировано вечное блаженство, ибо он «обращен». Он мог даже Библию в руках не держать, не говоря уже о чем-то другом… Ваша же церковь, как я грокк, не приемлет одного словесного обращения.

— Вы грокк верно.

— Человек должен начать с желания учиться и следовать по пути долгого и тяжелого обучения. Я грокк — это полезно.

— Более чем полезно, — согласился Сэм, — это просто необходимо. Наши понятия не могут быть усвоены без знания языка, а учение, приводящее к такому вот рогу изобилия всяких благ, — начиная с того, как жить без драк, до того, как удовлетворить свою жену, вытекает из концептуальной логики… из понимания, кто ты есть, почему ты здесь, как работает твой организм… и поведения, сообразного с этими знаниями.

Счастье функционирует в зависимости от того, как организовано функционирование самого существа… На английском это чистая тавтология, пустое место. На марсианском же — целый набор эффективно действующих инструкций. Я вам говорил, что, когда я присоединился к церкви, у меня был рак?

— Что? Нет, не говорили.

— Да я сам об этом не знал. Майк грокк это, послал меня на рентген и все такое прочее, с тем чтобы я уверился. Потом мы принялись за дело. Лечение верой. В результате произошло чудо. Клиника назвала это «спонтанной ремиссией», что, как я грокк, означает полное выздоровление.

Джубал кивнул.

— Такой профессиональный сленг. Иногда рак проходит и сам, но почему, мы не знаем.

— А вот я знаю почему. К тому времени я уже научился управлять своим телом. С помощью Майка я залечил все повреждения, нанесенные мне болезнью. Теперь я мог бы сделать это и без помощи. Хотите посмотреть, как я остановлю работу сердца?

— Спасибо, я уже наблюдал, как это делает Майк. Мой уважаемый коллега, вон тот — брюзга Нельсон — не торчал бы тут сейчас, если бы все это было просто «исцелением верой». Разумеется, тут имеет место волевое управление работой организма. Я грокк.

— Извините… Мы знаем, что вы грокк все.

— Ммм… Не могу же я считать Майка обманщиком, если он не обманывает. Хотя в данном случае мальчик меня явно переоценивает.

Сэм покачал головой.

— Мы с вами разговаривали в течение всего обеда. Я хотел проверить сам, не принимая в расчет мнение Майка. Вы грокк. Не могу даже представить, до каких высот вы могли бы дойти, знай вы язык.

— Ни до каких. Я старик и мало чем могу быть полезен.

— Я придерживаюсь иного мнения. Всем другим Первопризванным пришлось браться за язык, чтобы достичь настоящего прогресса. Даже те трое, что живут с вами, должны были пройти интенсивную тренировку и пробыть в трансе значительную часть времени, проведенного ими в Гнезде при редких наездах к нам. Все, кроме вас… вам это не нужно… разве что вам захочется вытирать с лица спагетти, не прибегая к полотенцу, что, как я грокк, вас не так уж интересует.

— Мне вполне достаточно наблюдать это со стороны.

Большинство обедавших уже вышли из-за стола, не соблюдая особых церемоний. Подошла Рут и остановилась возле них.

— Вы, что — собрались провести здесь всю ночь? Или нам убрать вас вместе с тарелками?

— Вот так меня и клюют всю дорогу. Пойдем, Джубал. — Сэм задержался, чтобы поцеловать жену.

Они на минуту остановились в комнате со стереовизором.

— Есть новости? — спросил Сэм.

— Окружной прокурор, — ответил кто-то, — ораторствовал насчет того, что все нынешние беспорядки произошли по нашей вине… И ни одним словом не обмолвился, что ему ровно ничего не известно, как эти чудеса произошли на самом деле.

— Вот бедняга. Похож на собаку, которая вцепилась в чью-то деревянную ногу, а теперь удивляется, почему это у нее болят зубы.

Они с Джубалом отыскали себе комнату, где было потише.

— Я уже говорил, что этих неприятностей следовало ожидать и что положение будет ухудшаться до тех пор, пока нам не удастся завоевать какую-то часть общественного мнения и к нам не начнут относиться терпимее. Майк не расположен торопиться. Мы прикроем Церковь Всех Миров, впрочем, она и в самом деле уже ликвидирована. Теперь мы переедем и откроем Конгрегацию Единой Веры, и нам снова дадут под зад. Тогда мы воздвигнем еще где-нибудь Храм Великой Пирамиды, и в результате к нам повалят валом жирные и глупые бабы, часть которых кончит тем, что станут стройными и умными; затем, когда медицинская ассоциация, владельцы местных баров, газетчики и politcos [83] Политиканы (исп.). примутся хватать нас за пятки, тогда мы откроем Братство Баптистов где-нибудь в новом месте. И каждый раз у нас будет создаваться крепкое ядро обученных, которым уже никто не может причинить вред. Майк начал всего лишь два года назад, еще не будучи уверен в себе самом и с помощью только трех необученных жриц. А теперь у нас есть крепкое Гнездо плюс «продвинувшиеся» пилигримы, с которыми мы свяжемся немного позже. И когда-нибудь мы станем так сильны, что преследовать нас не сможет уже никто.