Роберт Хайнлайн - Миры Роберта Хайнлайна. Книга 10

— Разве это не странно?

— При стиле работы мистера Какстона — нет, мисс Бордмен.

— Ну… ну а мне его отсутствие кажется очень странным. Я думаю, вы обязаны сообщить об этом. Вы обязаны распространить сообщение об этом во все средства массовой информации страны… и всего мира.

Хотя телефоны в такси и не передавали изображения, Джилл почувствовала, как Осберт Килгаллен напрягся.

— Боюсь, мисс Бордмен, что я обязан интерпретировать инструкции своего нанимателя лично. И разрешите мне сказать, что каждый раз, когда мистер Какстон уезжает, обязательно появляется какая-нибудь подружка, которая настаивает на его розыске.

«Какой-то девке не терпится надеть на него ошейник, — перевела для себя Джилл сердито, — и этот сукин сын думает, что я отношусь к этой же категории». Однако всякое желание просить Килгаллена о помощи у Джилл отпало. Она положила трубку.

Куда же податься? Решение пришло внезапно. Если Бен куда-то пропал, а Администрация приложила к этому руку, то его квартира — последнее место, где они будут искать Валентайна Смита… разве что, конечно, они свяжут ее с Беном… Это, впрочем, казалось ей маловероятным.

В буфетной Бена можно найти еду, у него же она возьмет одежду для этого идиотика. Джилл набрала адрес Бена. Через несколько минут такси опустилось на площадку на крыше дома Бена.

Возле двери квартиры Бена Джилл сказала в переговорное устройство:

— Carthago delenda est! [11] Карфаген должен быть разрушен (лат.).

Ничего не произошло!

«О черт! — воскликнула она про себя. — Он сменил код!» Джилл еле стояла на подгибающихся ногах, стараясь, чтобы Смит не увидел выражения ее лица. Она снова обратилась к переговорному устройству. Та же самая система приводила в движение дверь, когда приходили заранее назвавшие себя визитеры. Она назвала себя на тот невероятный случай, если Бен вернулся:

— Бен, это Джилл.

…И дверь отворилась.

Они вошли внутрь, и она тут же захлопнулась. Джилл подумала, что Бен впустил их, потом сообразила, что она случайно угадала его новый код, задуманный им как своего рода сюрприз, решила она… Впрочем, Джилл охотно отказалась бы от этого сюрприза: уж больно мерзкое состояние паники пришлось ей пережить перед дверью.

Смит спокойно остановился на краю густой зеленой лужайки и впитывал в себя новые впечатления. Это было совсем непривычное для него место, и его было очень трудно грокк в одну минуту, и тем не менее он чувствовал себя здесь необычайно счастливым. Это место волновало чуть меньше, чем то — движущееся, где они только что были, но зато оно как бы приглашало раскрыться. Он с интересом глянул в окно и решил, что скорее всего это картина, вроде тех, что были дома… Его палата в Бетесде находилась в новом здании, где окон вообще не было. Ему в голову не могла прийти даже сама идея «окна».

С одобрением он отметил удивительную глубину перспективы и отличную передачу движения на «картине»; надо думать, это было творение великого художника. До сих пор он не видел ничего, что говорило бы о том, что люди понимали толк в искусстве. Новый опыт позволил грокк о них выше, чем раньше, и он был доволен.

Глаз схватил какое-то движение. Он обернулся и увидел, как его брат снимает с ноги фальшивую кожу и туфли.

Джилл удовлетворенно вздохнула и пошевелила пальцами ног в траве.

— Господи, как ноги-то болят!

Она подняла глаза и увидела, что Смит смотрит на нее со странным и тревожным выражением на детском лице.

— Устраивайся! Тебе это тоже понравится.

— Как это «устраивайся»?

— Ох, я же все время забываю! Иди сюда, я помогу. — Она сняла с него туфли, отстегнула чулки и стащила их с ног. — Ну разве так не лучше?

Смит пошевелил пальцами ног в траве, а потом робко спросил:

— А они не живые?

— Конечно, живые. Трава-то настоящая. Бен заплатил за нее уйму денег. Только одно специальное освещение стоило больше, чем я зарабатываю за месяц. Иди сюда, сядь и дай ногам отдохнуть.

Большая часть сказанного прошла мимо сознания Смита, но он понял, что эти травинки — живые существа и что ему предлагается по ним ходить.

— Ходить по живым? — просил он с непередаваемым ужасом.

— А почему бы и нет? Траве это не повредит. Она выведена специально для изготовления комнатных ковров.

Смиту пришлось напомнить себе, что собрат по воде не может посоветовать дурное. Напряжением воли он заставил себя сделать несколько шагов и нашел, что ему это нравится, а живые существа не протестуют. Свою способность к восприятию он поставил почти на предельный уровень: его брат был прав — предназначение этих созданий было именно таково, чтобы по ним ходили. Он принял решение раскрыться и вознести хвалу, затратив на это решение усилие, сравнимое только с усилием человека, которому предложили воспеть радости каннибализма (кстати, этот обычай Смит как раз считал нормальным).

Джилл вздохнула.

— Пора кончать развлекаться, я не имею представления, сколько времени мы можем оставаться тут в безопасности.

— В безопасности?

— Здесь нам оставаться нельзя. Надо думать, они проверяют каждого, кто вышел сегодня из центра.

Эта мысль заставила ее помрачнеть. Ее квартира не годится, эта квартира не годится. Сам Бен намеревался повезти Смита к Джубалу Харшоу. Однако она не знала ни Харшоу, ни места, где он живет… Кажется, где-то в Поконосе, говорил Бен. Что ж, придется искать — больше-то деваться некуда.

— Почему ты несчастен, мой брат?

Джилл очнулась и взглянула на Смита. Этот бедный ребенок даже понять не может, как плохи их дела. Она попыталась взглянуть на все с его точки зрения. Ей это не удалось, но все же она поняла, что у него нет никакого представления о том, что они бегут от… От чего? От копов? От госпитального начальства? Она сама не знала, в чем именно ее могут обвинить, какие законы она нарушила. Просто кожей ощущала, что встала на пути Больших Людей, на дороге Боссов.

Разве могла она объяснить «Человеку с Марса», кто им противостоит, если она сама этого не знала? Да и есть ли на Марсе полиция? Разговаривать с ним было все равно, что переговариваться через водосточную трубу.

Господи, а есть ли у них на Марсе водосточные трубы? И дождь?

— Это не важно, — сказала она спокойно. — Главное, поступай так, как я тебе говорю.

— Да.

Он принимал ее распоряжения безраздельно. Это было какое-то всеохватывающее «да». Джилл вдруг почувствовала, что Смит выскочит из окна, если она прикажет ему. Она была права. Он выпрыгнул бы, и был бы счастлив каждую секунду полета с двадцатого этажа, и принял бы без удивления и горечи убивающий плоть удар о тротуар. И дело вовсе не в том, что он не понимал, что такое падение уничтожит его. Просто смерть как концепция была ему неведома. Если собрат по воде избрал для него такую страшную смерть плоти, он восславил бы его и постарался бы грокк.