Роберт Хайнлайн - Миры Роберта Хайнлайна. Книга 10

— Довольно болтать. Чего вы хотите?

— А вы попробуйте не глупить и выслушайте. Майк имел несчастье унаследовать больше богатства, чем могло присниться самому Крезу, плюс претензии на политическую власть благодаря политико-юридическому прецеденту, не имеющему соперников по идиотизму с тех самых пор, когда секретаря Фолла осудили за получение взятки, а Доэни был оправдан как якобы не дававший ее. Меня вовсе не интересует такая чушь, как «справедливость». Я не считаю, что богатство принадлежит действительно Майку. Он его не создавал. Даже если бы он его и заработал, то «собственность» — вовсе не такая уж естественная и очевидная концепция, как то считают люди.

— А ну-ка еще раз!

— Собственность — хитроумная абстракция, мистическая основа взаимоотношений между людьми. Бог знает, как усложнили ее таинственность наши теоретики, но мне и не снилось, как слаба эта концепция, пока я не столкнулся с проблемой Марса. Оказывается, марсианам лично ничего не принадлежит… они даже собственных тел и то не имеют.

— Минутку, Джубал, даже животные обладают собственностью. А марсиане никак не животные. Это цивилизация с городами и всем таким прочим…

— Да. «У лис есть норы, у птиц есть гнезда». Никто не знает разницы между meus et tuus [39] Мое и твое (лат.). лучше, чем цепной дворовый пес. Но не марсиане. Если, конечно, не рассматривать все то, чем совместно располагают миллионы, а может, и миллиарды Старейших («призраков» по-вашему), как собственность.

— Слушайте, Джубал, а что же такое эти Старейшие?

— Вам нужна официальная версия?

— Нет, только ваше личное мнение.

— Я полагаю, что это своего рода религиозный выверт, реально пригодный лишь для удобрения лужаек, предрассудок, намеренно внедренный в сознание мальчика в таком раннем возрасте, что теперь уже он не может избавиться от этого представления.

— Но Джилл говорит о них так, будто она в них верит.

— Вы еще услышите, как я говорю о них точно так же. Обычная вежливость. Одна из моих самых близких друзей верит в астрологию. Я никогда не обижу ее, сказав, что я думаю на самом деле об этом предмете. Способность человека верить в то, что мне представляется в высшей степени невероятным — от столоверчения до безграничной веры в превосходство своих отпрысков, по-моему, не имеет предела. Вообще веру как таковую я считаю проявлением умственной лени, но вера Майка в Старейших не более иррациональна, чем убеждение, что динамика Вселенной может быть нарушена с помощью молитвы о ниспослании дождя.

— Ммм… Джубал, я должен покаяться, что я, хотя и склоняюсь к мысли о возможности бессмертия, но все же в восторге, что привидение моего дедушки надо мной не изгаляется. Это был довольно-таки вредный старый черт.

— Мой тоже. Да и я не лучше. Но разве может быть причиной ликвидации гражданских прав гражданина только то, что этот гражданин помер? В том избирательном округе, где я провел детство, голосовало столько мертвых душ, что никакому Марсу за ним не угнаться. Судя по всему, Майк просто не имеет права на владение чем-либо, ибо Старейшие уже распоряжаются всем. Мне было очень трудно объяснить ему, что он обладает более чем миллионом акций «Лунар Энтерпрайз», генератором Лайл, плюс всевозможные ценные бумаги и недвижимое имущество. То, что бывшие собственники все умерли, нисколько не помогло: для Майка они — Старейшие, а Майк в дела Старейших и носа сунуть не посмеет.

— Хм… черт, он же недееспособен!

— Разумеется. Он не может управлять собственностью, так как верит в ее мистичность не больше, чем я верю в его «призраков». Бен, все, чем владеет Майк — это его зубная щетка, да и то он не знает, что она ему принадлежит! Если вы ее заберете, он решит, что так распорядились Старейшие. — Джубал пожал плечами. — Он недееспособен. Поэтому я не могу позволить, чтобы была учинена проверка его дееспособности, ибо неизбежно встанет вопрос, кто же будет назначен опекуном?

— Ха! Дуглас! Или кто-то из его подручных.

— Вы уверены, Бен? Взвесьте-ка нынешнюю ситуацию в Высшем Суде. Разве не может он назначить опекуном Сувановонга? Или Нади? Или Ки?

— Хм… пожалуй, вы правы.

— В этом случае мальчику долго не протянуть. А если он и доживет до зрелых лет, то в каком-нибудь роскошном саду, откуда сбежать будет потруднее, чем из Бетесды.

— И что же вы планируете?

— Номинальное право владения слишком опасно для Майка, поэтому мы его передадим.

— И как же вам удастся отдать такое богатство?

— Просто отдать нельзя. Это бы изменило сложившийся баланс сил. Любая попытка такого рода может послужить причиной проверки компетентности мальчугана. Поэтому придется позволить тигру мчаться во всю мочь, а сами будем цепляться за его уши ради спасения собственной жизни. Бен, разрешите мне обрисовать вам все, что я собираюсь сделать, а затем попытайтесь как можно более придирчиво отыскать в предложенном варианте уязвимые места. Не в юридических тонкостях — юридические консультанты Дугласа найдут все нужные формулировки, а я их потом проверю. Я хочу, чтобы вы со своим нюхом оценили политическую «проходимость» наших предложений. Итак, вот, что мы сделаем…

Марсианская дипломатическая миссия отправилась во Дворец правительства утром следующего дня. Ничего не подозревающего претендента на марсианский трон — Майкла Смита — цель поездки не тревожила. Зато само путешествие вызвало у него живейший интерес. Они пустились в путь на заказном «Летающем Грейхаунде». Майк сидел под прозрачным колпаком в передней части машины, Джилл по одну его сторону, Доркас — по другую, и никак не мог наглядеться, в то время как девушки трещали и показывали ему окрестности. Сиденье было для двоих, но они втиснулись втроем, что создавало обстановку теплоты и взаимопонимания, столь необходимую, чтобы «расти ближе». Майк обнимал их обеих за талии, смотрел, слушал, пытался грокк и вряд ли был бы счастливее даже в бассейне в десяти футах под водой.

Он впервые видел цивилизацию Терры. Когда его высаживали из «Победителя», ему вообще было не до того; десятью днями позже он провел несколько минут в аэрокаре, но ничего из увиденного не грокк. С тех пор его мир ограничивался домом, бассейном, садом, травой, деревьями, и он даже не выходил за калитку владений Джубала.

К тому же теперь он был более образован. Понимал, что такое окна, двери, понимал, что купол, под которым он сидит, предназначен для осмотра и что внизу под ним лежат города. С помощью девушек он отыскивал на карте, что светилась перед ним на экране, места, над которыми пролетал. Он до последнего времени даже не подозревал, что у людей есть карты. У Смита, когда он грокк карту, возникло приятное чувство тоски по дому. Она была статична и мертва в сравнении с картами его народа, но все же это была карта… По своей сути карты людей были сходны с марсианскими и потому — приятны.