Роберт Хайнлайн - Миры Роберта Хайнлайна. Книга 12

Барстоу припомнил все, что знал о Форде, и прибавил к этому свои впечатления от разговора с ним.

— Да, — решил он, — он прекрасно разбирается в ситуации и достаточно тверд, чтобы встретиться с трудностями лицом к лицу.

— Теперь о тебе, дружище. Сам-то ты осилишь все это? — В голосе Лазаруса звучали осуждающие нотки.

— Я? Что ты имеешь в виду?

— Ты ведь собираешься вести двойную игру и со своими тоже, не так ли? Хватит ли у тебя присутствия духа, чтобы не пойти на попятную, когда дело зайдет слишком далеко?

— Я не понимаю тебя, Лазарус, — обеспокоенно сказал Барстоу. — Я не собираюсь никого обманывать, по крайней мере никого из членов Семей.

— Лучше еще раз загляни в свои карты, — безжалостно заявил Лазарус. — Твоя задача — обеспечить, чтобы каждый мужчина, женщина, ребенок приняли участие в этом исходе. Неужели ты собираешься продать идею каждому из них в отдельности и добиться ее одобрения у ста тысяч человек? Единогласно? Чушь, да такую толпу невозможно заставить даже просвистеть в лад «Янки Дуддль».

— Но им просто придется согласиться, — запротестовал Барстоу. — У них нет выбора. Либо мы эмигрируем, либо на нас станут охотиться, как на диких зверей, пока не уничтожат. Я абсолютно уверен, что Форд намерен нам подыграть. И он это сделает.

— Тогда почему же ты не идешь на собрание и не говоришь им этого? Почему ты послал меня утихомирить их?

Барстоу устало потер рукой глаза.

— Сам не знаю.

— Тогда я тебе скажу почему, — продолжал Лазарус. — Ты и пятками соображаешь лучше, чем они макушками. Ты послал меня к ним рассказывать басни, потому что прекрасно знал: правда не годится. Если бы ты сказал им, что у них один выбор — стать мертвецами или беглецами — кое-кто мог запаниковать, и кое-кто — заупрямиться. А кое-кто из тех, кто похож больше на старушенций в килтах, мог бы отправиться восвояси и пытаться настаивать на правах, гарантированных ему Договором. И он бы сразу сорвал нам всю игру еще до того, как понял, что правительство не собирается валять дурака. Верно ведь?

Барстоу пожал плечами и невесело рассмеялся:

— Ты прав. Я поступил так неосознанно, но ты абсолютно прав.

— Нет, ты все прикинул заранее, — уверил его Лазарус. — Ты все верно решил, Зак. Я доверяю способностям твоих пяток, именно поэтому я с вами. Вы с Фордом, похоже, намереваетесь натянуть нос всем парням с этой планеты. Так вот, я и спрашиваю тебя: хватит ли у тебя мужества действовать до конца?

Члены Семей сбились в группы, увлеченные жаркими дискуссиями.

— Не понимаю, — говорил Резидент-архивариус кучке взбудораженных людей, окруживших его. — Главный Поверенный никогда раньше не вмешивался в мои дела. А тут он ворвался в мой кабинет, вслед за ним влетел этот самый Лазарус, и Барстоу приказал мне выйти.

— Что же он сказал? — спросил один из слушателей.

— Ну, я спросил: «Могу чем-либо служить, брат Барстоу?» А он отвечает: «Да, можешь. Выметайся отсюда и прихвати с собой своих девиц». И, представляете, ни единого вежливого слова!

— Нашел на что жаловаться! — насмешливо фыркнул кто-то у него за спиной. Это был Сесил Хендрик из Семьи Джонсон, старший инженер связи. — Мне нанес визит Лазарус Лонг, и он был еще куда менее приветлив.

— В самом деле?

— Заходит он в комнату связи и заявляет мне, что хочет сесть за мой пульт, — мол, это приказ Заккура. Я ответил, что никому, кроме операторов, не позволяю прикасаться к чему-либо в рубке, да и вообще, кто он такой? Так знаете, что он сделал? Не поверите: он достал свой бластер и направил на меня!

— Не может быть!

— Может, оказывается. Говорю вам, этот человек опасен. Его надо отправить на психолечение. Я буду не я, если он не ходячий атавизм.

С экрана на Администратора смотрело лицо Лазаруса Лонга.

— Ну как, все записали? — спросил он.

Форд нажал кнопку выключателя факсимильной связи на своем столе.

— Да, у меня все, — подтвердил он.

— О’кей. Тогда я отключаюсь.

Как только экран погас, Форд произнес в микрофон внутренней связи:

— Главному Провосту явиться ко мне немедленно!

Шеф гражданской безопасности не заставил себя долго ждать. На его лице раздражение боролось с привычкой к дисциплинированности. Этот вечер и так был одним из самых беспокойных на его веку, а тут еще Старик заставляет являться лично. Какого же черта тогда иметь видеофоны, спрашивал он себя и недоумевал, зачем он вообще взялся за эту полицейскую службу. Он решил в отместку боссу быть сугубо официальным и подчеркнуто подобострастно приветствовал его.

— Вы посылали за мной, сэр?

Форд не обратил на это никакого внимания.

— Да, спасибо. Вот. — Он нажал на клавишу. Из факсимилятора выскочила кассета с пленкой. — Это полный список Семей Говарда. Арестуйте их.

— Есть, сэр.

Шеф полиции Федерации уставился на кассету, раздумывая, стоит ли спрашивать Администратора о том, как она к нему попала. Ведь пленка появилась у Форда, явно миновав ведомство гражданской безопасности. Неужели Старик имеет свою секретную службу, о которой он даже не подозревает?

— Список алфавитный, но разбит по географическому признаку, — продолжал Администратор. — После того как размножите запись, пришлите… нет, принесите мне оригинал обратно. Допросы с психообработкой можно прекратить, — добавил он. — Просто арестуйте их и изолируйте. Дальнейшие инструкции получите позже.

Главный Провост решил, что сейчас не время проявлять любопытство.

— Есть, сэр! — Он отдал честь и вышел.

Форд снова повернулся к пульту и затребовал к себе главу бюро земельных ресурсов и транспортного контроля. Поразмыслив, он вызвал также шефа бюро рационального потребления.

А в Убежище Семей тем временем заседали Поверенные; Барстоу отсутствовал.

— Не нравится мне это, — возмущался Эндрю Везерэл. — Сначала я спокойно воспринял то, что Заккур решил повременить с отчетом членам Семей. Я думал, он хочет поговорить с нами. Я был уверен, что он посоветуется. Как ты это расцениваешь, Филипп?

Филипп Харди пожевал губу.

— Не знаю… У Заккура своя голова на плечах… но мне тоже кажется, что ему следовало бы потолковать с нами. Он беседовал с тобой, Джастин?

— Нет, не беседовал, — холодно ответил Джастин Фут.

— Так что же нам делать? Не можем же мы насильно привести его сюда и потребовать отчета, если не собираемся отстранять его от дел. Раз он уклоняется от встреч с нами, то Бог ему судья.

Они все еще обсуждали эту проблему, когда нагрянули прокторы.

Лазарус не удивился происходящему и адекватно истолковал события, не выказав и тени беспокойства, так как располагал информацией, которой не имели его братья. Он приготовился подчиниться аресту тихо и благородно — показать пример остальным. Но старые привычки сильны, и Лазарус решил оттянуть неизбежное хоть на несколько суток, нырнув в ближайший мужской туалет.