Роберт Хайнлайн - Миры Роберта Хайнлайна. Книга 15

Самое странное — это то, как я нашла свою «семью». Но Жанет упорно утверждает, что гораздо более странно то, что я оказалась здесь. Они-то просто-напросто устали от Земли, надоело им там. А куда им было отправиться? Они выбрали Пальмиру. Не наугад, конечно. Пальмира — хорошая планета, она напоминает Землю, какой она была много веков назад — но с современной наукой и техникой. Она не такая примитивная, как Форест, и не такая безумно дорогущая, как Гальцион или Фемида. Мои друзья, конечно, потеряли много денег за счет вынужденно срочной продажи поместья и квартир, но все же им хватило денег на билеты до Пальмиры и на уплату взноса в колонию. И еще осталось.

Знаете, здесь, на Пальмире, никто двери не запирает! У большинства даже замки не вставлены. Как в сказке, правда?

Жанет говорит, что самое потрясающее совпадение — это то, что мы оказались на одном корабле. Но на самом деле не было и тут ничего потрясающего. На «Дирак» они не успели, а на «Форвард» хотели попасть очень — Жанет хотела добраться до цели, пока ребенок еще был у нее в животе, а не на руках. Но конечно, даже если бы они вылетели более ранним или более поздним рейсом, мы бы обязательно встретились здесь. Наша планета размером почти такая же, как Земля, но колония у нас до сих пор небольшая, все живут близко. И почти все любят заводить новых друзей. Нет, мы должны были встретиться!

Ну а если бы мне не предложили эту работу с доставкой ребенка? Да, в жизни всегда полно «если бы да кабы», но я думаю, что половина шансов все равно была за то, что я выберу Пальмиру.

«Судьба сводит все концы с концами» — я на свою судьбу не жалуюсь. Мне нравится, что я — колонистка-домохозяйка в семейной группе из восьми человек. Формально, это — не «С»-семья, поскольку тут у нас пока нет строгих законов о семье и браке. Все мы ввосьмером и наши дети живем вместе в большом доме, который придумала Жанет, а строили все мы вместе. Я не такой уж большой специалист по внутреннему убранству, но из меня вышел неплохой плотник для грубой работы. Соседи никогда не задавали нам глупых вопросов о том, кто чей ребенок, — Жанет уж ответила бы, если бы спросили. Тут до этого никому нет дела — на Пальмире обожают детей, и пройдет еще много веков, пока тут станут поговаривать о «перенаселенности» и «демографическом взрыве».

Эту книжку никогда не прочитают наши соседи, поскольку единственное мое произведение, которое я тут собираюсь опубликовать, — это моя собственная книга кулинарных рецептов. Она выйдет под моим именем под редакцией двух великих поваров — Джорджа и Жанет. Есть в ней и кое-какие советы для молодых домохозяек, которые составлены по воспоминаниям о моем «медовом месяце» с Голди. А уж тут я спокойно могу поведать вам наши маленькие родительские тайны. Джордж женился на Матильде, когда я вышла замуж за Персиваля. Думаю, они тянули жребий. Конечно, мой ребенок никогда не услышит глупой поговорки насчет пробирки и скальпеля — я ее на Пальмире ни разу не слышала.

Может быть, Венди и унаследовала какие-то гены от бывшей королевской семейки — но этого она тоже никогда не узнает. Официально ее отец — Персиваль. Все, что я знаю наверняка, так это то, что у Венди нет никаких врожденных недостатков, а Фредди с Джорджем клянутся, что и в будущем у нее ничего такого нехорошего не разовьется. Выглядит она как все дети ее возраста и очень хорошо (даже слишком) развивается. Мне она страшно нравится, и это меня радует — поскольку она единственный ребенок, происшедший на свет из моего тела, хотя и не связанный со мной кровными узами.

Да, единственный… Когда она родилась, я попросила Джорджа ликвидировать мою стерильность. Они вместе с Фредди обследовали меня и сообщили, что сделать это возможно… на Земле. Но не в Нью-Брисбене. А здесь это не представлялось возможным еще многие, многие годы. Таким образом инцидент был исчерпан. И это меня даже несколько успокоило. Хватит и одного раза. У нас полным-полно детей и кошек с котятами, и все они вечно вьются под ногами. Совершенно необязательно мне рожать детей, не говоря уже о котятах. Ребенок есть ребенок, а Тилли рожает прекрасных детей, и Жанет, и Бетти.

И Венди, кстати говоря. Ей еще не было четырнадцати, когда она как-то заявилась домой и возгласила: «Мама, похоже, я беременна».

На что я ей ответила: «Давай не будем гадать, дорогая, а сходим к дяде Фредди и попросим, чтобы он сделал пробу на мышку».

Результат она объявила за обедом, и обед сразу стал праздничным, — так уж ведется у нас в семье: когда бы женщина ни объявила, что у нее будет ребенок, для всех нас это повод порадоваться от души. Итак, первый праздник по поводу беременности Венди состоялся, когда ей еще не было четырнадцати, а следующий — когда ей стукнуло шестнадцать, а потом — восемнадцать. А последний был на прошлой неделе. Хорошо, что все-таки были промежутки — нянчиться-то приходилось мне. Со всеми, кроме последнего, — тут уж она наконец выскочила замуж. Итак, мне все время было с кем нянчиться, даже если бы у нас не было в семье четырех матерей — ох, простите, пятерых… нет, теперь уже шестерых.

Первый ребенок Матильды был от превосходного отца — доктора Джерри Медсена. Так она мне сказала. Я ей верю. Дело было так. Ее бывший хозяин как раз лишил ее стерильности и намеревался оплодотворить ее, а она получила то самое задание и стала Шизуко, с застенчивой японской улыбочкой и скромными поклонами, и должна была следить за мной. Но на самом деле следила за ней я, не имея на то намерений. О, конечно, если бы она попробовала, она могла бы себе устроить ночные развлечения в дневное время… но работа обязывала ее торчать в каюте двадцать четыре часа в сутки.

Ну и когда же в таком случае? — спросите вы. Была единственная возможность. В ту ночь, когда мы с Персивалем, скорчившись, торчали в турбогенераторе, моя служанка была в постели с моим доктором. Итак, у молодого человека были просто замечательные родители! Джерри тоже теперь живет в Нью-Брисбене с милейшей женушкой — Дианой. Но Тилли им ни слова не говорила о том, кто отец ее первенца. Еще одно «потрясающее совпадение»? Не думаю. Практикующий врач — уважаемая, безналоговая работа здесь, а Джерри давно мечтал перестать летать и жениться. Так зачем ему ради этого было на Землю лететь?

Джерри, можно сказать, наш семейный доктор, он очень хороший врач. Да, у нас двое медиков в семье, но они никогда не практиковали — раньше они были инженерами-генетиками, биологами-экспериментаторами, а теперь они оба — фермеры.

Жанет знает, кто родители ее первого ребенка — оба ее тогдашних мужа, Джордж и Ян. Почему оба? — спросите вы. Потому что она так решила, а у Жанет — стальная воля. Я слыхала много рассказов, как и почему это вышло, но лично я уверена, что она просто не могла выбрать одного из них.