Яна Завацкая - Холодная зона

Вот только очень уж плохо со временем. Хоть бы два дня еще на подготовку. Но завтра ее, скорее всего, начнут пристально обследовать. Хорошо, что они с Реем облазали все подземелье заранее.

Ли вернулась в палату. Рената с Кристин пили кофе, сидя за небольшим столиком. Ли уселась на койку. Женщины сидели к ней спиной, и можно было аккуратно, незаметно распределить, подклеить изнутри к одежде препараты и вещи, которые ей понадобятся при побеге. Кристин рассказывала что-то о своем друге — тот, дескать, как подсел на травку, так и обнаглел. Ли вдруг застыла, глядя на соседок по палате.

Скоро они умрут. Она, Ли, вероятнее всего, сможет убежать, вернуться домой. А они — умрут. Отсюда не выходят живыми, и теперь ясно, почему — ни к чему ХАББе лишние свидетели, кто знает, что планируется делать с симуляторами реальности? Считается, что в Федерации нельзя убить человека без суда и следствия, ведь здесь «свобода и демократия», но на самом деле нельзя убивать только так, чтобы об этом кто-то узнал…

Может быть, взять их с собой?

Да, они глупые, ограниченные, эгоистичные. Но в Союзе они по крайней мере смогут нормально работать, получат квартиры, да просто станут нормальными людьми. Не базис-гражданами.

Ли подняла голову. Прислушалась к разговору соседок. Говорила Кристин, неодобрительно наблюдая бардак на постели Мо — казалось, что на койке взорвался небольшой ядерный заряд, даже одеяло было закручено лихой спиралью, вокруг беспорядочно валялся мусор, от конфетных фантиков до рекламок и обрывков повязок.

— Все-таки эти иностранцы… говори, не говори, бесполезно, ее не перевоспитаешь!

— Да ведь все наши проблемы из-за иностранцев! — сочувственно подхватила Рената, — Понаехали! Почему бы им не жить у себя? Если мы, немцы, смогли построить более-менее приличную жизнь, это же не значит, что к нам теперь все должны ехать! И получать наш базис! Почему, ты думаешь, он такой маленький? Они хотят весь мир прокормить!

— Ничего, что зона развития производит для вас дешевые вещи, и оттого живет так бедно? — не выдержала Ли. Рената глянула на нее, покачала головой.

— Ну это твое мнение! Я так не считаю, — заявила она, — они тоже могли бы жить хорошо! А не ехать к нам, у нас тут и так тесно!

— Ты помнишь, что я тоже из Польши? — поинтересовалась Ли. Рената пожала плечами и повторила.

— Я ничего не имею против тебя. Но ехать к нам уже хватит! Вот действительно — уже хватит!

Ли резко поднялась и вышла, прикусив губу. Нет уж. А она еще планировала взять этих людей с собой. Спасти, вытащить. Может быть, взять только Мо?

Да нет, глупость это, поняла она. Идти обратно в палату не хотелось, и Ли вышла к «гостиной», где несколько женщин с азартом играли в какие-то интерактивки. Экспериментов им не хватает! Ли села за столик.

Нет, не обидно. Нормально. Какими же им еще быть? Они никогда не знали другой жизни, не слышали ничего иного. Национализм — единственная доступная им общественная идеология, и здесь ее — не прямо, конечно, а исподволь — все время насаждают. Иностранцы понаехали. Разделяй и властвуй. Эти женщины были бы совсем другими, если бы родились в СТК.

Но дело не в том, что они нацистки — а в том, что они попросту не смогут бежать, не прислушаются к ней, не будут делать того, что она говорит — а иначе им не выбраться, она здесь единственная, кто обучен таким вот штучкам. Да и не захотят они бежать, и убеждать их некогда — завтра все кончится. И с Мо, пожалуй, не стоит начинать — у той окажутся свои заморочки.

Ли еще раз повторила про себя разработанные варианты действий. Напряглась, чтобы встать — и снова обмякла, в кантину вошел Рей и радостно помахал ей рукой. Через пару минут он подсел к ней за столик с нагруженным подносом.

— Я думала, ты смотришь игру, — произнесла Ли.

— Так кончилась игра-то. Французы победили. У них такой Уэллис есть, крутой, из Штатов… — Рей торопливо жевал бутерброд, рассказывая о подробностях матча. Ли смотрела на него в упор, просчитывая варианты.

Почему-то она не могла оставить его здесь — одного. Если бы речь шла только о спасении ее жизни, она не колебалась бы и постаралась спасти и Рея. Но речь об информации, выживание — это еще и долг.

Симпатичный парень, в принципе, подумала она, глядя на мягкую вихрастую челку, серые глаза, блестящие с детским азартом. Ну что тебе в нем? Что он из себя такого представляет — насильник и козел, инфантильный бывший хозяин жизни, выброшенный на обочину, он-то заслужил все это. Для него даже смерть здесь, в подземелье — искупление вины, той вины, которую он невольно нес, с детства эксплуатируя массы людей, держа их — пусть опосредованно — в нищете. Он меньше всех здесь заслуживает спасения. И по характеру — ну что он из себя представляет, поклонник пива и флаг-турнира? Он не добрый, не умный, ничем не выделяется… Может, он тебе лично сделал что-то хорошее? Гм, скорее уж плохое. И то, что все это время он был твоим приятелем — никак не искупает его поведение у Гольденбергов.

— И этот Уэллис знаешь, как залепит нападающему! Тот отлетел и о ствол головой — хрясь! А Уэллис быстро на платформу — и в сторону. Вот так отбился…

…Насколько велик риск, если взять его с собой? Если вдуматься, не так уж велик, а может быть, даже преимущества работы вдвоем перевесят недостатки. Если бы он сам был игроком, а не обычным диванным болельщиком — было бы проще. Но и с этим уже можно работать.

— А кстати, — его голос изменился, — наш Алекс… ну я тебе про него рассказывал. Из моей палаты. Так вот, его выписали. Так сказали, что выписали. Интересно — куда вот только?

Леа молчала.

— Он пошел в лабу на последнее обследование, сказал, что оттуда сразу на лифт. Попрощался. Как ты думаешь…

— Послушай, Рей, — решилась Леа, — как ты насчет того, чтобы бежать отсюда?

Он замолчал и вытаращился на девушку.

— Бежать? — переспросил глупо.

— Ты же понимаешь, что в противном случае нас вынесут только вперед ногами.

— Даже не знаю, я как-то не думал об этом. Ну вот убежишь ты — а дальше что? Там-то куда?

— Предположим, дальше я знаю, куда. Ты бы побежал со мной? Учти, это рискованно. Могут убить, могут… уж не знаю, что они еще могут сделать.

— Э-э… — Рей нахмурился, — это ты всерьез или так, размышляешь?

— Всерьез, — коротко кивнула она.

— И… когда ты собралась бежать?

— Сегодня.

Рей таращился на нее некоторое время, пока до него не стало доходить, что Леа не шутит.

— Я собираюсь бежать сегодня, — повторила она, — так надо. У меня есть план, я знаю, как мы можем это сделать. И я знаю, куда деваться потом. У тебя есть выбор — бежать со мной или остаться. Я тебе доверяю, Рей, видишь, я знаю, что ты не поднимешь тревогу. Но я бы хотела, чтобы ты бежал со мной.