Яна Завацкая - Холодная зона

Но теперь она ничего не чувствовала — лишь опустошенность.

— У нас во взводе был один парень, — медленно начал Бинх, — звали его Чак. Он был местный, из Кэсона. И у него в Кэсоне жил брат, с семьей. Родители давно погибли. Тот брат был членом партии, участвовал в тыловом снабжении. И вот когда цзяофани захватили Кэсон, этот брат пошел и сообщил им все, что знал, про нас, и они… вот тогда нас загнали в то болото, помнишь, я рассказывал? Где мы сидели два месяца. Много народу умерло. Потом мы Кэсон все-таки отбили, подошли части с севера. Брата этого Чака тоже взяли в плен. Он был не какой-то негодяй, он любил семью свою и выдал нас, чтобы своих уберечь. Его расстреляли, Ли. И Чак это видел, не захотел уходить. Я об этом не рассказывал раньше, потому что не люблю об этом думать.

— И что он потом делал, твой Чак? — напряженно спросила Ли. Отложила печенье — есть опять не хотелось.

— Ничего. Воевал.

Ли помолчала, внимательно рассматривая столешницу.

— То была война, — пробормотала она.

— Какая разница? И сейчас война, — спокойно ответил Бинх, — она еще долго не кончится.

Ли вспомнила Свету , девушку из материного ателье. Из призонья, рядом с запреткой. Сколько там еще прозябает, загибается деревень. Оттуда теперь забирают детей, конечно, и есть там больницы, но нет пока еще, нет хорошего оборудования, и многие из тех, кто не успел добраться до Кургана, Уфы или Челябинска, умирают — хотя могли бы жить.

А кто-то убивает жену и ребенка — и сам вешается на шнуре, потому что не в силах забыть войну и успокоиться.

Отравленные моря, миллионы километров зараженной почвы, взбесившийся климат и тонущие острова и побережья.

И кто-то получает деньги и оружие, чтобы разрушать кое-как налаженную жизнь и убивать людей.

А кто-то покупает себе дачи и вертолеты и живет ради себя любимого, как будто ничего и не случилось, ни апокалипсиса, ни войны, ни революции. Как будто не надо прилагать все усилия, чтобы жизнь — у всех — стала лучше. Какая разница-то, в самом деле? Надо жить для себя, думают они, устраиваться.

— Но как же? — спросила она, — как мне жить с этим, Бинх?

— Не знаю, — сказал он, — Наверное, надо понять, что все это не имеет значения. Семья… кто с кем в родстве… Все это неважно. Есть мы. Есть человечество.

Лийя покрутила головой.

— У Гульки, — сказала она, — отец погиб в перестрелке с бандой, а мать работает эпидемиологом, ездит по всему Казахстану и Уралу. У Тани мать генетик, известна на уровне Миркоммуны. У Лады отец строитель, мать мастер на «Электроне», причем мать — в ВК компартии Кузина. У Рината родители оба на орбите работают, на Луну летают. У тебя… Ты можешь гордиться своими родителями, пусть их уже и нет. А мне что делать?

Лицо Бинха было непроницаемым. Непонятным. Черные глаза смотрели напряженно.

— Жить, — произнес он, — знаешь, так у нас говорили. Что бы ни случилось — просто жить.

Леон оказался классным парнем, и компания клевая. Рей наконец-то начал чувствовать себя в своей тарелке. Нет, не чужой он этому миру. Не совсем чужой.

Они проехали всю Калифорнию. Это было так, будто Рей попал в фантастический фильм! Часть Аризоны была накрыта колпаком — чтобы радиоактивная зараза не распространялась, долбанули-таки в войну и по Америке. Но в целом страну задело куда меньше, чем многострадальную Европу — что уж говорить, отдаленность от всех этих русских и исламских террористов очень полезная вещь. Лос-Анджелес потряс Рея. Многоярусный сверкающий муравейник, на каждом уровне — бесконечные космо-казино, "массажные салоны", "миры наслаждений", сенсо-театры. Казалось, здесь только и делают, что отдыхают и развлекаются. Наверное, это так и было. Мир, похоже, достиг той точки равновесия, когда больше ничего и не нужно — знай нажимай на рычажок удовольствия в мозгу.

Мотались повсюду впятером — Рей, Леон, его приятель-геймер Рон (он сейчас играл за французскую команду) и подружки Ле и Рона — обе неевропейки, у Рона — миниатюрная азиатка Кео, подруга Ле — Джин, сейшельская креолка, тоненькая до изумления, с пышной черной гривой волос. По-английски, впрочем, все говорили свободно.

Рей в первый же день посетил "массажный салон" — напряжение надо сбрасывать, особенно если все время пялишься на таких красоток, как Кео и Джин. В салоне работали настоящие профессионалки, никакого сравнения с убогими борделями его времени. Да и какой бордель? Секс на самом деле тут был не главным — Рей просто отлично расслабился и начисто отключился. И это — без всяких веществ.

Веществ его новые друзья не потребляли. Геймеры вели исключительно здоровый образ жизни. Леон поднимался — несмотря на отпускное путешествие — ежедневно в шесть утра и начинал день с разминки и пятикилометрового кросса. Рей как-то за завтраком выразил восхищение такой силой воли. Ле только усмехнулся.

— Знаешь, один раз побегаешь по полигону от "Сатурна", потом всю жизнь будешь делать зарядку — только бы в следующий раз пронесло.

— Но ведь убить он не может? — озадачился Рей.

— Может и убить, — возразил Рон, — правда, это редко бывает. Обычно это просто маркер. Причем ракеты, если ты не в курсе, самонаводящиеся. Прямое попадание может быть смертельным. А искалечило многих уже — может выбить глаз, перебить позвоночник. Это сейчас лечится, но приятного мало.

Джин погладила Ле по мускулистому плечу. В ее кукольно-больших черных глазах заиграли страх и восторг.

В Юте побывали в "Индейской деревне" — индейцев, понятно, давно уж никаких не было, это была деревня ролевиков. Было весело и забавно, вся компания тоже переоделась, Ле и Рон потрясли народ точным метанием дротиков и выиграли целого бизона, Рей покатался без седла на "диком мустанге".

Это было дивное, давно забытое ощущение — выходишь с утра под бескрайнее синее небо, и ты свободен, весь мир принадлежит тебе. Денег в кармане — точнее, на чипе — завались, поезжай, куда хочешь, делай, что вздумается. Никаких племянников с их нудными проповедями, ни чопорности, ни буржуазных рассуждений об акциях и курсах. Даже геймерство новых приятелей не раздражало — Рей всегда был толерантен к чужим причудам, каждый сходит с ума по-своему. Джип с прозрачными стенками и магнитной трубой внизу мчался на восток, призрачные прерии, далекие холмы, пейзажи Нового Света в сказочной дымке. И заправляться не надо — водородных баллонов теперь хватает надолго. Над магнитными хайвеями колеса втягивались, и они летели по воздуху, потом снова на колесах — по прериям. Останавливались там, где захочется, развлекались, наслаждались жизнью — и мчались дальше. Рей пристрастился к "массажным салонам" и "дворцам встреч" — все же он молодой мужчина, и гормоны требуют своего. Он пробовал девушек потрясающей красоты и умения, хрупких, трогательных мальчиков, обычно с темной или смуглой кожей, хотя попадались и белые. Ему делали такие массажи и втирали в кожу такие чувственные смеси, что представления Рея о границах возможного в сексе и уровне доступного наслаждения резко расширились.