Герберт Уэллс - История мира

С моментом, когда греки поднимаются выше уровня варваров, занятых исключительно войной, в их интеллектуальной жизни появляется новая черта. Теперь мы встречаем среди них людей, которые не являются священниками, тем не менее, они ищут знания, углубляясь в тайны жизни и существования, что ранее было исключительной привилегией жрецов или же развлечением царей. Уже в шестом веке до нашей эры - возможно, в то время, когда Исайя провозглашал свои пророчества в Вавилоне - такие люди как Фалес и Анаксимандр из Милета, и Гераклит из Эфеса, люди независимые, отдаются проблемам разрешения труднейших загадок природы, мира, в котором мы живем, пытаются отгадать его коренную суть, загадку его появления и цели, отбрасывая всяческие готовые или уклончивые ответы. Эти греческие исследователи шестого века до нашей эры и становятся первыми философами, первыми "любящими мудрость" на свете.

И вообще, этот шестой век до нашей эры был самым важным в человеческой истории. В Греции философы ищут ясные и понятные идеи о вселенной и о том, какое в ней место занимает человек. Исайя доводит до пика дело еврейских пророков, в Индии проповедует Гаутама Будда, а Конфуций и Лао Це - в Китае. От Афин до Тихого Океана человеческий разум занят трудом.

Глава двадцать четвертая

ГРЕКО-ПЕРСИДСКИЕ ВОЙНЫ

В тот момент когда греки в городах Эллады, южной Италии и Малой Азии предавались свободным интеллектуальным изысканиям, и когда в Вавилоне и Иерусалиме последние еврейские пророки творили для человека свободу совести, два авантюрных арийских народа, мидийцы и персы, овладели миром древних цивилизаций и к этому времени были заняты созданием великой державы, персидской империи, которая была самой большой из всех виденных ранее. При Кире во владение персов перешел Вавилон и богатая и древняя цивилизация Лидии; дань персидскому царю теперь должны были выплачивать финикийские города Леванта и все греческие города Малой Азии. Камбиз завоевал Египет, а Дарий I, мидиец, третий персидский владыка (321 г. до н.э.), сделался, как могло показаться повелителем всего мира. Курьеры везли его приказы от Дарданелл до самого Инда, и от Верхнего Египта в глубину центральной Азии.

Правда, весь Персидский Мир не распространялся на европейскую Грецию, Италию, Карфаген, Сицилию и на финикийские колонии в Испании, но все эти страны относились к нему с уважением, и был только один народ, который доставлял персам довольно серьезные хлопоты - древние, родственные самим персам нордические орды в южной России и центральной Азии, скифы, нападавшие на северо-восточные границы персидской державы.

Понятное дело, что население столь огромной державы не состояло из одних только персов. Персы были ничтожным, но зато правящим меньшинством в этом царстве. Остальное население оставалось точно таким же, каким и было с незапамятных времен, еще до прихода персов, единственное, что языком правительственных документов стал персидский. Торговля и финансы все так же оставались в руках семитов; Тир и Сидон, как и раньше, оставались крупными средиземноморскими портами, а в морях ходили, в основном, принадлежавшие семитам суда. И вот многие из таких семитских купцов, путешествуя с место на место, находили в еврейской традиции и в еврейских книгах весьма симпатичную им и удобную общую историю. Новой же стихией, возраставшей в этом царстве, были греки. Они становились серьезными конкурентами семитов на море, а их свободный и гибкий ум делал их очень полезными и непредубежденными чиновниками.

На Европу Дарий пошел походом именно по причине скифов. Он хотел добраться до южной России, отчизны скифских наездников. Царь перешел Босфор во главе громадной армии и продвигался через Болгарию к Дунаю, через который переправился по понтонному мосту, и нацелился далеко на север. Армия его перенесла невообразимые страдания. Это была в основном пехота, и скифская конница нападала на нее со всех сторон, убивала мародеров и всегда уклонялась от открытого сражения. Дарию пришлось предпринять позорное отступление.

Сам он возвратился в Сузы, но армию оставил в Тракии и Македонии. Македония покорилась персам. Но, ко всем прочим неприятностям присоединились восстания греческих городов в Азии, и европейские греки поспешили своим родичам на помощь. Тогда Дарий решает завоевать европейскую Грецию. Имея в своем распоряжении финикийский флот, он мог захватывать остров за островом, пока в 490 г. до н.э. не ударил на Афины. Великая персидская Армада выплыла из портов Малой Азии и восточной части Средиземного моря; войска высадились под Марафоном, к северу от Афин. Там они встретились с афинянами, и там же потерпели крупное поражение.

В это время происходит странная вещь. Самым заядлым врагом Афин была Спарта, но афиняне послали в Спарту вестника, бегуна-скорохода, передав через него просьбу, чтобы спартанцы не позволили варварам завоевать Грецию. Этот бегун, прототип всех бегунов "марафонцев", преодолел более ста шестидесяти километров по пересеченной местности меньше, чем за два дня. Спартанцы, не медля, ответили, выражая готовность уделить помощь, но, когда спартанские отряды через три дня добрались до Афин, им уже нечего было делать, разве что осмотреть побоище и трупы убитых персов. Персидский флот возвратился в Азию. Так закончилось первое персидское нападение на Грецию.

Последующее было гораздо более тяжелым. Вскоре после получения известий о разгроме под Марафоном Дарий умирает, и сын его и наследник, Ксеркс, целых четыре года готовится к подавлению вольнолюбивой Греции. Только к этому времени страх перед нашествием объединил всех греков. Армия Ксеркса, вне всякого сомнения, была самой огромной из тех, которые до сих пор видел мир. Это было неслыханное сборище самых противоположных стихий. В 480 году до нашей эры оно переправилось через Дарданеллы по понтонному мосту; по мере того, как армия продвигалась по суше, на море ее сопровождал такой же пестрый флот, везущий продовольствие и фураж. В узеньком перешейке Фермопил относительно небольшая горстка из 1400 воинов под командованием спартанского царя Леонида встала на пути этой громадной армии и после героического сражения была перебита полностью. В живых никого не осталось. Но и персы понесли громадные потери, поэтому армия Ксеркса напала на Фивы18 и Афины, находясь не в самой лучшей форме. Фивы сдались и даже заключили союз с неприятелем; афиняне же оставили свой город, который персы подожгли.

Казалось, что Греция уже вся очутилась в руках завоевателя, как вдруг, несмотря на неравенство сил, вопреки всяческим ожиданиям, греки вновь одержали победу. Греческий флот, даже на треть не сравнимый с персидским, окружил врага в Саламинском заливе и полностью его уничтожил. Ксеркс пал духом, видя, что сам он вместе с огромной армией лишен теперь продовольствия. С половиной собственной армии он отступает в Азию; вторая же часть его воинов терпит поражение под Платеями (479 г. до н.э.), и в это же время остатки персидского флота, за которыми гнались греки, были полностью уничтожены у мыса Микала в Малой Азии.