Адриан Рогоз - Планета Мрина в тревоге

В ту ночь, прощупывая ультралокатором небесный свод, Обсерватория 45 установила местонахождение нескольких авдийских ракет.

Приборы, производящие тончайшие спектроанализы, сигнализировали, внутри ракет есть радиоактивные вещества.

Вернувшись домой, Вивирикс не мог скрыть озабоченности.

— Что с тобой? — Скиривив не знала многих подробностей происходящего, так как в последнее время была тоже очень занята.

Скиривив возглавляла заводы, производящие воду на искусственных спутниках Аскруке и Приксто, и иногда проводила там но нескольку дней подряд.

— Что ни день, то новые факты в пользу Мортифлекса. Вечером мы обнаружили в приближающихся космических кораблях атомный груз. Это может означать, что они оснащены атомными двигателями, но это может быть и оружие, которым они хотят нас уничтожить.

— Зачем?

— Я-то не верю в это, но, согласись, радиоактивные вещества внутри ракет — достаточное основание для беспокойства.

Наступило молчание.

— Спроси их, — промолвила, наконец, Скиривив.

— Необходим общепонятный язык, а у нас уже нет времени. Я же тебе говорил, у нас нет времени.

— Тогда спроси их непосредственно, при помощи биоволн…

— Когда-то я производил подобные опыты, но они не дали значительных результатов. Идиот или гений, счастливый или разъяренный, мозг с созидательно-гуманными помыслами или с идеями разрушения — все они могут излучать похожие биоволны.

— А Ефрейкс как будто считает, что их можно различить?

— Это какой Ефрейкс?

— Тот, что работает в главной больнице на Аскруке, исследует токи и радиоволны, излучаемые живыми организмами. И как раз вчера при мне завязался очень интересный разговор. Одни были на твоей стороне, другие разделяли мнение Мортифлекса. Ефрейкс полностью солидарен с тобой. Кто-то из единомышленников Мортифлекса сказал, что главный координатор несколько состарился. Ефрейкс ответил ему, смеясь, что Мортифлекс тоже достаточно стар, но менее умен. «Думаешь, ум может быть взвешен?» — спросил тот иронически. «На весах — нет, но моей аппарату рой — берусь». Потом Ефрейкс уверял нас, что по радиациям мозга смог бы в полнейшей темноте отличить Ксеинтона от Мортифлекса. Не думаешь ли, что тебе сюит завтра же поговорить с ним?

— Вы вовремя пришли, — сказал Ефрейкс Вивириксу, когда тот появился на Аскруке.

— Вы думали обо мне?

— Больше того, — улыбнулся биолог, — я сам хотел отправиться к вам и предложить свои услуги.

— Итак, кроме биоволн, существуют и другие мозговые излучения?

— Несомненно. Живое вещество, мозг, порождает множество радиации в одних случаях это результат процессов обмена, в других — энергетических превращений в нервных клетках. С помощью тонких улавливателей и мощных усилителей удалось записать целую серию таких радиаций. Вас, конечно, интересуют сейчас те излучения, которые связаны с содержанием мышления. Определив особенности этих излучений (скорость, интенсивность, частоту), мы можем изучить некоторые общие стороны процесса мышления.

— И вы в самом деле предполагаете, что в мозгу Ксеинтона существуют излучения, которых нет у Мортифлекса?

— Совершенно уверен.

Ефрейкс развернул перед астрономом листы, сплошь расцвеченные множеством непонятных узоров.

— В зависимости от своих особенностей эти волны приобретают в записях нашей аппаратуры определенный рисунок и цвет, — пояснил Ефрейкс.

— Вот эти — ученый показал на фиолетовые линии, — присущи очень развитому мозгу, с глубокой конструктивной деятельностью, логикой миролюбивого творчества, посвященной интересам прогресса. Эти фиолетовые волны, «ВМ» — волны мудрости, как мы их называем, наиболее характерны для нашей эры.

— А как вы думаете, можем мы уловить подобные волны с того расстояния, на котором находится Авда? — спросил Вивирикс.

— В теории — да: они обладают большой проходимостью. Но вы сами знаете, что практически я этим не занимался.

— Я знаю кое-кого, кто нам поможет.

В обсерватории искусственного спутника немедленно принялись за дело. Специалисты по электронике приспосабливали к улавливанию драгоценных биоволн и в первую очередь «ВМ» антенны самого большого телескопа, монтируя к нему биоэлектрорадиоэнцефалограф с мощным усилителем.

Пятнадцать дней оставалось до прибытия ракет, когда новое открытие породило новые тревоги. Было замечено, что часть ракет отделилась от остальных и приближалась к Мрине так быстро, что могла бы достигнуть ее атмосферы всего за пять дней. Даже Вивирикс был теперь сбит с толку и не понимал, что преследуют авдийцы подобным маневром.

До прибытия первых ракет оставался один день, когда установка сверхмощного усилителя была закончена. В то утро на Приксто у аппаратов собрались Ксеинтон, Вивирикс и Ефрейкс. Огромный металлический купол повернулся в сторону пылающей в лучах рассвета Авды. Для начала Вивирикс выбрал ту часть Планеты Водных Просторов, что находилась по соседству с искусственным морем. Ведь именно оттуда, думал он, были посланы авдийцами первые сигналы.

Внезапно раздался сигнал тревоги. На экране видеофона появилось разъяренное лицо Мортифлекса.

— Авдийские космонавты приближаются к Мрине. Через несколько минут они войдут в поле антигравитационного действия.

— Немедленно направляюсь к вам, — ответил Ксеинтон. — А вы, как только что-нибудь выясните, — он обратился к Вивириксу, — сообщите тут же в Высший Административный Центр.

Когда первые ракеты вошли в поле действия антигравитационной сети, скорость их резко упала. Однако приборы вели себя странно. По всем признакам, энергия ракет еще не была окончательно нейтрализована.

Силу антигравитационных по ней увеличили до предела. На этот раз ракеты будут буквально отброшены назад, в звездную бездну. Но, к страху Мортифлекса и великому удивлению Ксеинтона космические корабли, что ненадолго повисли в антигравитационных сетях, как бы встрепенувшись, стали проходить эту мощную преграду с такой легкостью, с какой прошел бы кусок свинца через слой жидкого масла.

Ракеты направились к столице экваториальных оазисов и опустились неподалеку.

Прежде чем предпринять что-нибудь, Ксеинтон по поручению Высшего Административного Центра связался с Вивириксом. Тот произнес, задыхаясь, словно от быстрого бега:

— Дорогой Ксеинтон… Только что выяснилось: Авда вошла в эру мудрости.

— Хорошо, очень хорошо! — обрадовался старый ученый. — Иначе и быть не могло. А теперь спускайтесь-ка со своей обсерватории, и пойдем встречать гостей.

Возле космических кораблей собралось население и ближних и дальних оазисов. По всей планете с волнением ожидали встречи представителей двух миров.