Евгения Барбуца - И целой вселенной мало!

— Звучит бредово, — не согласился Лай. — Но тебя должны были утилизировать, как только стало понятно, что ты обладаешь сознанием и душой, что бы не предавать огласке производство големов и их возможную разумность.

— Они пытались, — пожимаю плечами.

— Как ты ушла? — посмотрела на меня пристально Лай. В свете голубоватого сияния его глаза, казалось, горели потусторонним огнем.

— С трудом, — призналась я, вспоминая, путь от клетки до дверей выхода. До сих пор передергивает, от воспоминаний о чавкающей кровавой массе под босыми ногами. Но те воспоминания по-прежнему остаются одними из самых ярких и счастливых в моей жизни. Ведь именно тогда меня одарили величайшей благодатью.

Горькая усмешка искривила мои губы. Ну да, благодатью, которая впоследствии превратилась в проклятие.

— Для чего вообще нужны големы? — встрял в наши переглядывания Змей, прервав поток нерадостных мыслей.

— Органы, — пожимаю плечами. — Иногда некоторые части тела несовместимы с имплантатами, тогда их сращивают здесь, а потом пересаживают носителю. А еще эксперименты. Разные. Големы ведь идентичны людям. Почти.

Я говорила, а в голове билась одна мысль. Почему я рассказываю им это? Почему открываю свои тайны?

Потому что устала и хочу спать. Потому, что они мне нравятся. Потому что… А почему бы и нет собственно? В конце концов, я привязалась к ним. И всерьез подумывала о том, что бы остаться с ними.

Так бы мы и продолжили тратить время на разговоры, если бы не сработал сигнал тревоги. Ровная голубая подсветка стала мигающей красной. Звуков серены здесь не было, но уверена, на верхних этажах она завывает во всю.

— Началось, — прокомментировал происходящее Рим.

— Что началось? — не поняла я.

— Мы установили парочку бомб на верхних этажах. Паника и неразбериха позволят беспрепятственно покинуть здание, — пояснила Мэла.

— Чего стоим? — рыкнул Рим. — За товаром, живо!

— Рим! — остановила я ведущего. — Можно мне… одолжи мне Ганзо.

— Зачем? — ксерк был предельно собран.

— Я… не могу оставить это как есть, — с трудом выдавила я, нервно мотнув головой в сторону инкубаторов. — Товар вы и без нас заберете, — мой взгляд мог разжалобить и Кхара.

Вот и Рим не стал исключением. Решительным шагом он подошел ко мне, схватил за подбородок и приподнял лицо, заставив смотреть в глаза. На белом лице отражался любимый мною красный свет фонарей. Глядя на эти блики, я невольно вспоминала почему люблю именно красный. У меня кончики пальцев закололо от нестерпимого желания прикоснуться к его коже.

Не знаю, что хотел увидеть в моих глазах ведущий. Понятия не имею, что все-таки увидел, но спустя секунду мой подбородок был выпущен из цепкого захвата.

— Ганзо, — развернулся к хорогу ведущий. — Помогу птичке. Остальные за товаром!

Наемники дружно поспешили на выход, оставив меня посреди цеха по производству големов.

Взгляд невольно скользнул по капсуле с обнаженной беременной женщиной. К горлу подкатил комок. Жизнь мне дала одна из таких производительниц, именно поэтому в свое время я обрела сознание.

Эти женщины знали, на что шли. Рожают-то они в сознании. И маленьких големов, ничем не отличных от обычных младенцев, отдают добровольно. А некоторые продолжают участвовать в эксперименте, позволяя использовать свой генный материал для дальнейшего измывательства над биологическим сырьем в лице големов.

Мой создатель был новатором в своей сфере. Желал создать голема, способного воспроизвести любой живой материал, любой другой расы. Но добился только, того, что репродукции подлежать лишь виды гуманоидного типа. Таких во вселенной не так уж много наберется.

Помимо репродуктивных функций, над моей серией был проведен еще не один эксперимент по изменению головного мозга и развитию ментальных псиспособностей. Да, главный упор делался именно на мозг. Люди, в тайне завидуя Ушедшим, не оставляют глупой мечты достичь тех же ментальных высот, что были подвластны древним. Ученый, что создал меня, выдвинул теорию, будто человеку не достичь цели банально из-за несовершенства головного мозга. Тогда было принято решение сначала провести опытные тесты на големах, а если эксперимент удастся, то можно будет и людям серое вещество подкорректировать. Всего-то и надо провести пару мутаций.

Они не ожидали, что я приду в сознание. Смутно помню их лица, стоило мне заговорить в первый раз. И отчетливо помню лицо женщины, что считалась моим инкубатором. Мне показали документы с ее изображением. ОН показал.

Поняв, что мысли забрели совсем не в ту туманность, тряхнула головой.

— Ганзо, — оборачиваюсь к хорогу. — У тебя еще осталась взрывчатка?

— Ты хочешь здесь все взорвать? — его темные глаза обратились ко мне. — Беременных женщин тоже?

В его голосе слышалось явное недоверие. Словно он не верил, что я способна на подобное.

— Думаешь, я жестока? — горько усмехаюсь. — Может быть. Но то, что ты называешь беременными женщинами, на самом деле не женщины и даже уже не люди. Они производительницы сырья. Ты же не огорчишься, уничтожив шахту по добыче топлива для движка на черной материи? И они понимают это в полной мере. Поверь.

Но хорог в силу своего воспитания упорно сопротивлялся. Тогда я решила рассказать ему о своих первых воспоминаниях. Они были смутными, обрывочными, но они были.

— Знаешь, — я вновь посмотрела на инкубаторы. — Когда я пришла в себя, у меня было семилетнее тело. По человеческим меркам, конечно. Плохо помню, но кажется они были не очень рады. По крайней мере, именно так все выглядело на записях с устройств слежения. Собрали совещание… как я потом узнала, на повестке дня стоял вопрос делать ли вивисекцию на предмет аномалии, или утилизировать сразу. Утилизация победила большинством голосов. Не хотелось им подставлять свои шеи под праведный гнев вышестоящих. Так вот. Меня изъяли из капсулы. Просто слили гель, подняли стекло, и потащили насмерть. Идти не могла, руки, ноги не слушались. Я как младенец была, который еще не научился управлять собственным телом. Благодаря экспериментам над мозгом мое сознание находилось на уровне семилетнего ребенка, и что самое главное, по какой-то причине я могла говорить. Забавно было. Глаза почти не видят, конечности болтаются по полу, мозг еще не начал нормально функционировать, так что эмоциональный фон в полном хаосе, а меня за волосы тащат на утилизацию. Самое интересное, что я даже не боялась. Не знала как. Но уже тогда каким-то образом понимала, что хочу в конце коридора моя смерть. К чему это я? Ах да. Как выяснилось позже, там была женщина, моя производительница. Она все это видела. И знаешь, что она сделала? Да ничего.