Джек Уильямсон - Судьба астероида

В другой раз он с улыбкой посмотрел на холодный бриллиант, сверкающий на тонкой красивой руке и доверительно понизил голос:

- Только между нами, Ники. Один марсианский трест заинтересовался моим проектом атомной печи по производству искусственных бриллиантов из земного материала.

- Бриллианты! - не сдержал восхищения Дженкинс.

- Очень хитроумный процесс. - Бранд ловко подбросил в воздух огромный камень и элегантным жестом поймал его.

- Под давлением реторта нагревается до температуры, превышающей точку плавления технического алмаза, и охлаждается при определенной температуре в течение пяти лет.

Наверное, проект оказался выгодным делом, потому что в следующий раз Мартин Бранд прилетел на Землю на новенькой шестидесятиметровой яхте "Адонис" еще до вскрытия реторт. Его украшали еще более крупные бриллианты, но он говорил уже о следующем предприятии:

- Парагравитационный кессон! - Его низкий голос звучал завораживающе. - Русские ведут разведку урана и тория на Юпитере, и они полностью поддержат меня.

Дженкинс застыл в благоговении. - Ты действительно хочешь высадиться на Юпитере?

- Не я лично, - ухмыльнулся Бранд. - Я не жажду ощутить тонны метана и аммиака на своей голове, даже с учетом поля отталкивания, смягчающего давление. Я космический инженер, а не самоубийца.

"Ему позволительно перекладывать тяжелую работу на других, - думал тогда Дженкинс. - Его инженерным гением нельзя рисковать". Проект "Безграничная мощь" подтверждал это. Дженкинс верил, что диаграммы в тоненькой голубой книжечке Бранда были самой многообещающей перспективой, открывающей неведомые до сих пор границы познания и человеческих возможностей.

Мартин частенько рассказывал историю этой книжечки за бокалом вина или сигаретой, посмеиваясь над своей наивной мечтой изменить лик всех планет. Дженкинс не переставал благоговеть перед дядиными величием и простотой.

- Впервые эта идея пришла мне в голову, когда я был в Мандате...

Обычно в этом месте Бранд склонял набок голову так, что был виден великолепный профиль его скуластого лица. Его забавляло откровенное поклонение Ника.

- Я только окончил институт и был еще зеленым для космоса. Но я работал с инженером по имени Джим Дрейк и наслушался его прожектов по поводу освоения сити.

И Бранд отбрасывал назад длинные темные волосы, словно делая кому-то вызов.

- Вот тогда-то меня и осенила идея, я вернулся домой и начал работать над ней...

Для жаждущих ушей Ника рокот низкого голоса звучал музыкой.

- Я тогда жил в темной комнатушке, и мне пришлось одалживать деньги, прежде чем я убедил одного издателя выпустить две тысячи экземпляров моего первого проекта нового мира...

Здесь Бранд хитро усмехался.

- Раньше я считал, что следующая космическая война, избавит человечество от многих земных бед. О это безумие молодости! Но моя маленькая книжечка провозгласила начало истинного освобождения возможности обеспечить каждого человека на любой планете безграничным количеством энергии.

Бранд вознаградил благоговение Ника авторским экземпляром первого издания книги с автографом. И Ник бережно хранил этот бесценный подарок в своем космическом рюкзаке. Он знал наизусть каждое слово книги, каждый знак - он был все еще во власти этой невинной страсти.

"Покорение космоса - это эпопея ошибок, - писал Бранд в предисловии. - Это обычно ошибки политиков, военных, финансистов, которые приходится исправлять космическим инженерам".

Зачитывая эту цитату Дженкинсу, великий ученый усмехнулся.

- Я тогда был таким дураком! - Лукавые морщинки поползли от красивых глаз. - Только от политиканов, вояк и денежных мешков зависело дать ход моему проекту или положить его на полку. Я кое-чему научился с тех пор.

Наверное, научился, но в той книге он уже пообещал людям самый ценный приз в космической игре, и величие этого обещания освящало все его дальнейшие проекты, какими бы честолюбивыми они ни были.

"Ошибки начались на Земле, когда космические полеты все еще были мечтой, - гласило эпохальное предисловие. - На пути к звездам долгие годы стояли жесткие политические и военные заслоны, ограничивающие атомные исследования в Америке, что чуть не погубило нацию в третьей мировой войне. К счастью, коммунисты закрыли свои собственные исследования еще более глупым образом. Американцы одержали неубедительную победу, и их примитивные ракеты в конце концов достигли Луны".

Этот первый значительный успех космических инженеров стал началом еще одной ошибки. Близорукие американские политики восприняли Луну как предел космического пространства, а генералы задумали превратить ее в военную базу. Стремясь закрепиться на Луне, американцы отказались от планет, которые казались им недостижимыми.

Соглашение Санта Фе, подписанное в старинном мексиканском городе разделило Солнечную систему. Венера отошла к Китайско-японской империи, которую Америка восстановила после третьей мировой войны. Марс был закреплен за Западноевропейским Союзом, находящимся тогда под протекторатом Германии. Спутники Юпитера, которые считались недосягаемыми и бесполезными, были брошены России, как презрительная подачка. Россия была так ослаблена войной и своей собственной экономической системой, что даже не прореагировала на оскорбление. Америке досталась только Луна.

Грандиозность промаха обнаружилась уже в следующем году англичанином Максим-Горе, ученым-одиночкой, сбежавшим в Перу от убожества социалистического благополучия, захватившего его родину. Ему было разрешено вести независимые исследования, так как он был чистый астрофизик, не вторгавшийся в военные, политические и финансовые сферы. Он проводил спектрографию лунной атмосферы.

Но Максим-Горе открыл парагравитацию. Изучая процесс отделения водорода от других элементов в огненных протуберанцах, которые взрываются от колоссальных завихрений солнечных пятен, он заподозрил, что здесь замешана неведомая доселе сила. Он теоретически определил место этой энергии в ранее неизвестном спектре энергий между гравитацией и магнетизмом. Теория вскоре подтвердилась серией очень простых лабораторных опытов.

Не являясь ни магнетизмом, ни обычной гравитацией, парагравитация обладает некоторыми характеристиками того и другого плюс своими собственными свойствами. Парагравитационные поля, порождаемые действием обычных электромагнитных полей на определенные кристаллы, являются однополярными, и их необычная полярность может меняться, поддается настройке и даже деформации.

Максим-Горе сразу же понял, как широки возможности применения этого открытия. Он понял, что эта удивительная селективная сила притяжения может быть использована для выделения изотопов из урана, а также для очистки этого металла от бесполезных примесей.