Игорь Чичилин - Орган времени

Сергей Степанович молчал.

– Слушайте, – сказал я ему, – но ведь тогда получается, что я не смогу находиться во времени больше какого-то определенного срока, пока мне не нужно будет спать. Сколько? Часов шестнадцать-двадцать? Сутки?

– Не думаю, что столько. Судя по всему – меньше. На перемещение уходит сколько-то сил, и, находясь там, вы их тоже тратите больше – количество бодрствования, если так можно сказать, расходуется быстрее. В общем, мне кажется, что часов десять-двенадцать. Может, и больше, но после должна начинаться эта усталость от времени, и тогда уже вам судить, сколько вы способны продержаться.

– Десять-двенадцать? – удрученно проговорил я. – Это немного. Хотя… Обычно я нахожусь в прошлом даже меньше – просто незачем оставаться дольше. Самое большее, не считая того случая с курткой, сколько я был там, по-моему, – это часа четыре, и то задержался лишь затем, чтобы кино посмотреть. Старый фильм, я его давно не видел. Случайно совершенно попал. Хотел уже уходить в настоящее и вдруг понял, что сейчас пойду в кино, смотреть…

– Значит, больше у вас не было такого, что вы уставали от времени? – перебил меня Сергей Степанович. Похоже, он отвлекся от разговора какими-то домашними делами, пока я рассказывал про перемещение, и только сейчас снова взял трубку.

– Нет, – ответил я, ничуть не обидевшись.

– Угу. Я, конечно, не хочу предлагать вам это, но если вдруг вы будете находиться там достаточно долго, постарайтесь запомнить, через сколько часов после перемещения у вас появляется усталость и как долго вы можете с ней бороться. Только уж вы не переусердствуйте, не доводите себя до такого состояния, как тогда.

– Хорошо-хорошо. Мне ведь и самому интересно. Как-нибудь обязательно проверю это.

– Но только осторожнее.

– Конечно, – улыбнулся я. – Как же иначе?

– Угу.

– А вообще, меня сейчас больше интересует будущее, – мечтательно произнес я.

– Будущее?

– Да. Прошлое я уже, пожалуй, освоил, а вот будущее… Вы как считаете, смогу я перемещаться в будущее или только в прошлое?

– Думаю, что вполне. Я ведь вам рассказывал – это примерно то же самое, только чуть-чуть по-другому.

– Пока не получается.

– Получится, – заверил он меня. – А что вы пытались делать?

– Я? Ну, я…

– Подождите, – вдруг быстро проговорил он, – одну минуту.

Было слышно, как он отложил трубку и куда-то пошел. Я ждал. Потом он вернулся.

– Извините, – сказал он. – Дети.

– Ничего-ничего.

– Я сейчас не могу больше говорить, – смущенно произнес он. – Нужно идти. Извините…

– Да, конечно.

– Тогда я пойду, а то там…

Он еще поизвинялся пару минут, потом мы попрощались и положили трубки.

Я думал о времени. Сны. Время. Будущее. Будущее манило меня. Будущее было впереди.

Леночка не совершала больше никаких странных поступков. После того дня, который она провела неизвестно где, ее поведение было вполне естественным и не вызывающим подозрений. Впрочем… Подозрения? О чем это я? Вот уж никогда не хотел бы искать какие-то подозрения хоть в ком-то!

Ладно. Леночка жила у меня, мы жили вместе – что еще можно сказать об этом? Было, в общем-то, неплохо, что она со мной, хотя я бы не слишком расстроился, если б это изменилось. Теперь ее присутствие не являлось таким уж необходимым, как после операции, но она продолжала жить у меня как бы по инерции. Я не возражал, при этом, правда, понимая, что, наверно, все же не хочу прожить с ней долгую счастливую жизнь, состариться и умереть в один день. Возможно, и она знала это. Но я, хоть убей, не представлял, как разорвать этот круг. Выгонять ее просто рука не поднималась, а то, что Леночка уйдет сама, мне казалось совершенно нереальным. В общем, все было непонятно и запутанно, хотя ненапряженно и, может быть потому, пока вполне выносимо. Так или иначе, но я не знал, что делать, и решил просто предаться естественному ходу событий – пусть все течет, как течет, а там будет видно, там посмотрим.

Во времени. Как в старом, уже знакомом, фильме, где знаешь все наперед, что будет и чем все кончится. Только не смотришь на это, а сам участвуешь в происходящем. И еще можно изменять сюжет. Можно оставить все как есть и посмотреть старую ленту со старым сценарием, а можно изменить, направить ход событий по новому руслу. Словно актеры на экране, когда фильм показывают уже в сотый раз, вдруг взбунтовались и стали делать все не так, утомленные однообразным повторением и решив переделать сюжет по своему сумасшедше бунтарскому представлению.

Сходил с друзьями в кафе напротив института. Славно мы тогда проводили время. Кажется, это был тот день, вернее, вечер, в который я попал случайно, пробираясь по времени, чтобы войти в эпизод с монеткой и совершить первое изменение. Тогда я ушел, занятый совсем другим делом, но теперь специально переместился туда, чтобы провести вечер с друзьями. Впрочем, тогда я не запомнил точную дату, и это мог быть какой-нибудь другой вечер, но… Какая разница, тот или этот? Пожалуй, они были похожи друг на друга и одинаково веселые и славные, эти вечера.

Мы сидели за столиком, пили пиво, болтали обо всем, смеялись. Я наблюдал изнутри, слушал других, слушал себя. Пару раз пытался сказать что-то сам, но все же у него, того меня, получалось лучше – я уже не так хорошо помнил это время, к тому же многие его проблемы и увлечения казались мне сейчас не настолько важными и интересными, как в те дни, да и некоторые шутки не настолько смешными.

Кроме того, и легкое опьянение от выпитого пива несколько разделяло нас. Я чувствовал, что тот я, который в прошлом, становится все менее доступным для меня с каждой выпитой бутылкой. Не в смысле движений – тело все так же могло подчиняться нам обоим, – но отдалялась его память – я уже не мог пользоваться ею столь же легко, как своей, и не мог с достаточной точностью уяснить себе нынешнюю ситуацию. И поэтому молчал, чтобы не навлечь на него, себя, подозрений неосторожной или, так сказать, неправильной фразой.

В общем, я тихо сидел внутри, попивал пиво вместе с собой и со всеми и лишь наблюдал. Я был еще одним, неизвестным для всех, участником разговора, незримо присутствующим за столом. И такая роль, в сущности, нравилась мне – интересно было снова побывать в этом времени, в этой атмосфере, но, пожалуй, я бы не смог говорить с той же искренностью и весельем о тех же вещах, о которых говорил тот, прошлый я.

Возвращаясь домой в метро, я чувствовал, что тоже немного захмелел. Интересно было чувствовать не совсем свой хмель. Но, в общем-то, я не был слишком пьян, так, чуть-чуть.

Когда, наконец, добрался до дома, усталость от времени начала одолевать меня. «Что-то рано», – подумал я, посмотрев на часы – я был во времени не так уж долго. Может, это алкоголь? Пагубное воздействие пива на человека? Я не помнил просьбу Сергея Степановича понаблюдать за своей усталостью. Хотя, может, и помнил, но мне было все равно. «Ну его! – в пьяном веселье подумал я про Сергея Степановича. – Пусть сам тут мучается, если ему надо».