Джеймс Уайт - Космический госпиталь. Звездный хирург. Большая операция

— Во время широкомасштабного медицинского обследования, — объяснил Конвей, — нам понадобятся консультации прямо на местах. Это означает присутствие врачей, медсестер, опытных лаборантов, способных тут же производить анализы образцов как можно большего количества видов. Я собираюсь поговорить с Торннастором, чтобы он отпустил с нами кое-кого из патологов…

Неожиданно Приликла дернулся в сторону и чуть было не угодил своей карандашеподобной ногой в десерт Маннона. На лету он слегка подрагивал — явный признак того, что за столом кто-то излучал сильные и сложные эмоции.

— Опять же, я не Приликла, — сказал Маннон, — но, судя по поведению нашего друга эмпата, осмелюсь предположить, что вы ищете — и пытаетесь это оправдать — более тесного контакта с отделением патологии, в особенности с патологом по имени Мэрчисон. Не так ли, доктор?

— Полагаю, мои эмоции — это мои эмоции, — ответил Конвей.

— Я не произнес ни слова, — поспешно стал оправдываться Приликла, все еще с трудом удерживаясь над столом.

— Кто такой Мэрчисон? — поинтересовался Эдвардс.

— О, это женская особь земного типа, классификация ДБДГ, — послышался из транслятора голос Гарота. — Очень опытная сестра, она может ассистировать при операциях над более чем тридцатью различными видами существ. Я нахожу ее весьма привлекательной и вежливой настолько, что способен не замечать — для меня это физически отталкивающе — куски мяса, покрывающие большую часть ее мышц.

— И вы собираетесь взять ее с собой на Драмбо, Конвей? У Корпуса мониторов и его офицеров весьма старомодные понятия о смешанных командах, даже в случае дальних разведывательных полетов.

— Даже, если у него будет хоть полшанса, — с серьезным видом заявил Маннон.

— Конвей, вам надо бы жениться на девушке.

— Он уже женился.

— О-о!

— В некотором роде, майор, тут весьма примечательное заведение, — рассмеявшись, сказал Маннон, — полное странных и своеобразных обычаев. Возьмем, к примеру, секс. Для большинства работающих здесь существ это либо непрекращающийся, непроизвольный общественный процесс, необходимый почти так же, как воздух, либо это физиологическое землетрясение, которое длится, скажем, три дня в году. Эти существа приходят в замешательство от ритуалов и сложностей, связанных с выбором пары и совокуплением у нашей расы, хотя, по общему признанию, в сравнении с сексуальной жизнью некоторых из них наша выглядит так же просто, как перекрестное опыление.

Но вот к чему я клоню, — продолжал Маннон. — Большинство из наших инопланетян просто не понимают, почему наши женщины должны терять свою личность, отдавать самое ценное, что у них есть, — свое имя. Для многих из них это попахивает рабством или по крайней мере какой-то второсортностью, а для многих выглядит просто глупостью. Они не понимают, почему земные женщины — врачи, медсестры, лаборантки — должны менять свою личность, брать имя, принадлежащее другой личности, по чисто эмоциональным причинам. Впрочем, регистрационный компьютер тоже этого не понимает. Поэтому они сохраняют свои профессиональные имена, подобно актрисам и представительницам схожих профессий, и все время используют только их, чтобы не смущать инопланетян, которые…

— Он уже понял, к чему вы клоните, — сухо заметил Конвей. — Но иногда мне хочется, чтобы вы объяснили мне разницу между женщиной непрофессионалом и профессионалкой.

— Конечно, в неофициальной обстановке они ведут себя по-другому, — не обращая внимания на Конвея, продолжал Маннон. — Некоторые из них даже позволяют себе называть друг друга по имени.

— Нам необходима команда патологов. — Теперь уже Конвей игнорировал Маннона. — Но еще больше нам нужна помощь от местных медиков. Соотечественники Саррешана из-за своих физиологических особенностей могут оказать нам лишь психологическую поддержку, а это значит, что все зависит от того, установим ли мы сотрудничество с местными лекарями. И вот тут в игру вступает Приликла. Вы следили за эмоциональным излучением драмба во время совещания. Есть там что-нибудь?

— Боюсь, что нет, друг Конвей, — ответил эмпат. — На протяжении всего совещания он был в сознании и воспринимал окружающее, но не реагировал на то, что говорилось и делалось в форме сосредоточенного мышления. Он излучал только чувства благополучия, пресыщенности и самоудовлетворения.

— Да, с кельгианином он потрудился на славу, — согласился Эдвардс, — так что пинта-другая крови, которую он отсосал…

Приликла вежливо подождал, пока прервавший его майор замолчит, и продолжил:

— Наблюдался очень короткий вполне различимый всплеск интереса, когда участники совещания входили в комнату, но это не было любопытством, скорее это усиленное восприятие окружающего, необходимое для беглого ознакомления с прибывшими.

— Отмечаются ли какие-либо признаки того, как на него подействовал перелет? — спросил Конвей. — Ослабление физических или умственных способностей, что-нибудь в этом духе?

— В его мыслях сквозило только удовлетворение, — ответил Приликла, — так что я бы сказал — нет.

Они говорили о драмбианском лекаре до тех пор, пока не настало время покинуть столовую. В конце разговора Конвей сказал:

— О’Мара будет рад вашей помощи, Приликла, когда станет пропускать нашего друга-кровопийцу через все круги психологического тестирования, поэтому я буду весьма признателен вам, если вы проследите за эмоциональным излучением пациента до тех пор, пока не будет установлен контакт. Возможно, прежде чем связаться со мной, О’Мара захочет подождать, пока не будет запрограммирован транслятор после полного контакта. Но мне хотелось бы иметь любую полезную информацию, как только вы ее получите…

Три дня спустя, когда Конвей с Эдвардсом знакомились с первой партией добровольцев — несколько весьма тщательно отобранных инопланетян, которые, как он надеялся, в дальнейшем привлекут своим энтузиазмом еще большее количество новобранцев и обучат их, — громкоговоритель стал спокойно настаивать, чтобы доктор Конвей связался с майором О’Марой. Настойчивость усиливалась двойным сигналом, обычно предшествовавшим самым неотложным сообщениям. Он махнул рукой и подошел к связному устройству дока.

— Рад, что успел вас поймать, — сказал главный психолог, прежде чем Конвей успел представиться. — Не говорите — слушайте. Приликла и я ничего не добились с вашим медиком. Какие-то эмоции он излучает, но нам даже не удалось узнать, чему он отдает предпочтение.

Мы знаем, что он способен видеть и чувствовать, — продолжал О’Мара, — но вовсе не уверены, что он может видеть и слышать, а если может, то как он это делает. Приликла считает, что драмб обладает зачатками эмпатии, но до тех пор, пока нам не удастся немного нарушить его покой, доказать это невозможно. Конвей, я не хочу признать, что потерпел поражение, но вы подкинули нам задачу, которая может иметь очень простое решение…