Филип Фармер - Легенды Мира Реки. Тайны Мира Реки: Рассказы

Более года оставался он в монастыре, тихий и нетребовательный, в глубине души довольный, что помогает нам, и давал нам моментально советы, когда бушевала буря войны между живущими на той стороне Реки, восточным племенем, которое домогалось главенства над нашими соседями вверх по Реке, — а те были волосатым коренастым народом и, казалось, едва ли когда-нибудь привечали у себя хоть одну человеческую душу. Благодаря его вмешательству и его советам, мы были избавлены от сражений, и обе воюющие стороны смотрели на монастырь как на то место, где могли залечивать их раны до тех пор, пока тела их не исцелятся. В конце концов, именно он урезонил обе стороны, именно он сделал так, что война перешла в мирные отношения, которые всем казались справедливыми и продолжались долго.

К тому времени отец Лупиан переменил свое мнение о Немо.

— Скажи нам, кто ты, — не раз просил его аббат. — Ибо я сердцем чувствую, что ты герой.

— Нет, — твердо возражал Немо, — вовсе не герой. Пусть имя, которое вы мне дали, будет моей полной историей.

Не раз я слышал об этом изменении, или о его вариантах. Когда еретики из числа тех, кому давался Второй Шанс, переходили в другую веру, иные из наших братьев поддавались их речам и следовали за ними, но Немо отказывался это делать. И я вместе с ним. Ибо к этому времени я решил, что старая вера не содержит истины, по крайней мере, относительно жизни после смерти. Здесь был не Рай, не Ад и не Чистилище. Просто это место было, и мы вместе с ним. И все-таки трудно уничтожить старые привычки, так что я вместе с остальными оставался верен нашим формам поклонения Богу.

По крайней мере, до тех пор, пока однажды отец Лупиан не собрал вместе все братство и не рассказал, что ему было видение во сне.

— Благословенны мы за пределами всякого воображения, — сказал он нам. — Ибо было мне откровение Господа нашего, и поведал Он мне, кто есть наш миротворец, и открыл мне имя нашего Немо. Он не молится с нами, потому что у него нет нужды молиться, как делают грешники. Немо — это сам благословенный Святой Петр, камень, на котором построена была Святая Церковь.

Некоторые ему поверили, но когда Немо почувствовал их изменившееся по отношению к нему поведение, он стал что-то подозревать. Когда же, наконец, услышал он эту историю, он рассердился, хотя слишком многие братья слишком твердо придерживались мнения о нем, чтобы можно было это отрицать с прочным успехом. В течение дня Немо оставил обитель. Чувствуя себя лучше с ним, чем со своими прежними братьями, я ушел с ним.

— Вовсе я не Святой Петр, — жаловался он мне после многих дней пути. — И вообще — никакой я не герой. Почему люди не могут этого понять?

— Людям нужны герои, — объяснил я ему. И добавил, немного помолчав: — Я сам видел короля Альфреда, позднее прозванного Великим, когда я еще жил на Земле.

— И он был героем? — спросил мой товарищ с горькой улыбкой.

Я хорошо запомнил этот день. Было мне пятнадцать лет, и я недавно пришел в монастырь, так как мои родители решили, что младший сын среди стольких детей, безусловно, предназначен для священного сана. Король пришел вместе с отцом Лупианом, а мы, все остальные, стояли, выстроенные в ряды, солдаты армии Господней. Я задрожал, когда король приблизился ко мне. Он улыбнулся и дотронулся до моего плеча.

— Короли не кусаются, мальчик, — сказал он и пошел дальше…

— Нет, — медленно ответил я своему товарищу. — Он был человеком.

— Это то, о чем в этом месте все забывают, — буркнул Немо.

На следующий день мы двинулись дальше.

Я мог бы рассказать длинное повествование о нашем путешествии, о временах, когда оба мы имели склонность ссориться, о женщинах, которые чуть ли не оттеснили меня, следуя за этим человеком, этим героем, который отрицал свои достоинства. Наши странствия продолжались много лет и привели нас ко многим переменам. Мы повидали те части Реки, где для людей работали огнедышащие машины, и те части, где обитали волосатые великаны, — так же, как жили они за много лет до цивилизации. Мы наблюдали войны — и мирные королевства. Мы задерживались в одних местах и спешили пройти через другие. И героев мы встречали — десятками, сотнями.

В каком-то месте, разорванном войной на четыре лагеря, мы видели человека по имени Шерман, который собрал вокруг себя других людей своей эпохи, они объединились в армию и, казалось, преклоняются перед разрушением ради него самого. Он взял нас в плен и держал в тюрьме до тех пор, пока Немо не разработал для него стратегию, из-за которой два лагеря его противников начали воевать друг против друга и предоставили Шерману успешно разделаться с третьей стороной. К тому времени, как он нас освободил, два враждебных ему военных лагеря настолько истощили силы друг друга, что Шерман восторжествовал над всеми.

— Вы, должно быть, генерал Ли, — настаивал Шерман.

— На вид вы на него не похожи, но, клянусь Богом, вы, наверное, генерал Ли.

— Я никто, — возразил Немо, и, купив себе свободу ценой страданий и смерти сотен, мы отправились дальше.

Мы пришли в бедную местность на одном из речных островов, в место, часто страдавшее от Речных пиратов, бравших в плен многих здешних мужчин и женщин. Там провели мы два земных года, и Немо сделал гениальное и простое изобретение, которое переменило способ жизни островитян. Он заметил, что течение Реки расщепляется, на одной стороне острова оно сильнее, чем на другой. Он научил островитян сплести прочные сети из речных водорослей, и в них ловили не рыбу, а сокровища. Потому что к этому времени движение по Реке стало постоянным, и каждый день приносил вести или слухи о новых крушениях, новых потерях. Редко сети не ловили что-нибудь ценное: металл, оружие, свободные Граали. Благодаря обмену и планам, островитяне стали достаточно сильными, чтобы защищать себя, и наступил, наконец, день, когда они предложили Немо стать королем острова.

— Потому что, — утверждали он, — ты, безусловно, сам Архимед.

Так что мы двинулись дальше.

Одно время мы плыли на большом речном судне, двигавшемся при помощи пара, заплатив за проезд своим трудом, и там мы встретили человека по имени Клеменс, который, вроде был отличался горечью суждений и кислым юмором. Мы познакомились с женщиной, которая клялась, что она Клеопатра, и с другой, которая утверждала, что она Гвиневера. Обе были просто женщины, и ничего более. Однажды нам встретилась страстная черноволосая женщина, которая расхохоталась, когда услышала имя моего друга.

— Я — Никто, — объяснила она. — А вы кто?

Ее звали Эмилия, и несколько месяцев она и Немо были любовниками; а потом в стычке с пиратами она погибла, а Немо спасся, и я тоже. Немо искал ее, зная, что где-то на Реке она должна возродиться, но Река очень длинная, и мы ее больше так и не нашли.