Филип Фармер - Легенды Мира Реки. Тайны Мира Реки: Рассказы

За это он любил ее, за ее опытность, за ее силу. Его чувство отрицало понятие о романтической любви, столь несовместимой с окружающим миром.

Их любовь не была искусственным приспособлением, полученным из средневековой придворной поэзии, не была изобретением культуры, основанной на отрицании трудностей реальной жизни и торжестве кодекса чести рыцарей, которые убивали крестьян во имя Божие.

У них была честная любовь, физическое взаимное притяжение, которое связало их уже соитием, взаимными жаром и страстью, равно как дружба связала беседами, взаимным восхищением и честностью.

Но здесь, теперь, он падает с ней в траву, точно шестнадцатилетний, вспыхнув от робкого волнения. Он хочет раствориться в ней, слиться воедино, в ослепительное и жадное пламя. А Кора?

— О, Стивен, Стиви, Стиви, — говорит ему, когда они катятся в обнимку. — Я нашла тебя, я нашла тебя. Мой Стиви, мой Стиви, мой Стиви, — ее литания говорит обо всем, что она прямо сейчас может вложить в свой голос. Крепкие объятия мало-помалу ослабевают, хотя они и не выпускают друг друга.

— Кора. О, Боже, это ты, это действительно ты. Не могу поверить. Ты! Здесь! — говорит Стивен, когда они наконец устраиваются. Он сидит на ней, здесь, в траве, поднимает голову, смотрит один миг в небо, голубую скорлупку над ними, балдахин над ними, а затем опять глядит на любимую.

— Кора. Я уже думал, что не увижу тебя снова, любовь моя. Никогда. Этот мир так громаден, и здесь такая прорва народу. Я о таком и думать не смел. И вот ты здесь.

— Стиви, — снова говорит она, так просто, и улыбается ему. Он наклоняется, чтобы поцеловать ее, начинает с губ, затем целует ее глаза, ее лоб, ее щеки, ее шею, эту безупречную белую шею, которую впервые увидел целую жизнь назад.

И он видит синяки сбоку и сзади на этой белой шее. Они уже бледные, но когда-то были довольно жуткими, это для него очевидно.

— Что это, любимая?

— Мне пришлось нелегко, Стивен. Этот мир может быть жестоким. Дикость… — она отмахивается от неприятной мысли.

— Что они с тобой сделали, Кора? — Он соскальзывает с нее, усаживается с ней рядом, снова спрашивает. — Что они сделали с тобой? Это кто-нибудь здешний? — Он думает, что мог бы созвать команду, отыскать негодяя и убить его, отправив в какое-то другое место на Реке. Или возможна медленная пытка, пусть не так-то легко умрет.

Но Кора объясняет, что все не так просто. Она усаживается сбоку от него и говорит:

— Я пришла, чтобы предостеречь тебя от него, Стивен. Он в нескольких днях путешествия вниз по Реке. Он готов биться с вами и поработить вас, как уже сделал с другими. Вы не должны туда плыть. Я бежала неделю назад, чтобы отыскать тебя и предупредить. Ты должен меня послушаться.

— Конечно, Кора, конечно, — говорит он, а затем встает и поднимает ее. Что случилось с его Корой? Что учинил с ней этот тип?

Он оглядывается на поле и до него доходит, что игра продолжается без него. Нельсон дружески машет ему. Что за славные парни, они добры к нему, как всегда. Он опять садится и тянет к себе, вниз, Кору. Скрестив ноги, они усаживаются друг против друга в высокой траве. Он берет Кору за руки. И просит:

— Расскажи о нем. Расскажи об этом чудовище.

Она пытается заговорить, но вдруг разражается слезами.

— О, Стиви… Дорогой мой. Последний год, этот самый долгий год…

Она вздыхает. Успокаивается. Начинает снова:

— Когда я ожила здесь, милый, милый Стивен, я была в таком жутком смятении. Я никак не могла понять, что со мной случилось. Это Небеса? Ад? Я не знала. Полный хаос. И Луис, Луис Бота, так его зовут, оказался рядом и помог избавиться от смятения. Это был сильный мужчина, такой уверенный в себе, и любезный, даже участливый.

В тот первый день он взял меня за руку и увел от грейлстоуна, ото всех остальных, копошившихся и блуждавших в смятении. В течение дней, буквально нескольких дней, Луис начал организовывать нас, сплачивать. Он прирожденный вожак, Стивен, был таким в своей первой жизни и очень легко встал на подобное место во второй. А жил он прежде в дебрях Африки. И знал, как выжить. Было так легко следовать за ним. Мы начали сооружать укрытия, используя бамбук, деревья и траву.

Под предводительством Луиса мы, сперва десятки, а там и сотни, усвоили, чего следует ожидать от Граалей. Мы поняли, что мы все вместе в одном и том же кошмаре — или в раю, что бы это ни было. Настало поразительное время. Первые несколько месяцев прошли чудесно, в своем роде. Все-таки жизнь, да еще — и здоровье, и молодость. Восхитительно.

И Луис старался, чтобы я всегда была рядом. Это началось как дружба, не более того. Я все еще думала, что не сегодня-завтра найду тебя, мой милый. — И она улыбнулась ему. — А затем, по мере того, как шли недели, ужас обнаруживался все яснее, предводительство Луиса оборачивалось совсем другой стороной. Всякого рода люди проникали в наш грааль и присоединялись к нам под руководством Луиса. Они были откуда угодно, из когда угодно, Стивен. Новые буры, вроде Луиса, группа римлян из времен Христа, и затем кое-какие чернокожие африканцы. Кафры, так он их назвал. И сперва приветствовал. Десятки таких. Как и все прочие, они следовали за ним во всем, пока один из них однажды не убил одного бура.

Строили новый частокол, и тот африканец, рослый, величественный, гордый, вождь в своей первой жизни, помогал поднять бревно. Тут, во время подъема оно выскользнуло и раздавило ногу одному из африканцев. Бур, один из тех, что были близки к Луису, подошел с копьем и убил этого парня. Именно так. Убил, всадив копье ему в грудь и сказав, что так быстрее и проще, чем ждать, когда заживет нога. Вот так, сходу, запросто.

Вождь обезумел, вопя, подлетел к буру, толкнул наземь, вцепился, вырвал у него копье, окровавленное после убийства, и всадил в грудь буру тем же самым движением.

Тут настал ад кромешный, хаос, невиданная схватка между африканцами и большинством белых. Когда все закончилось, африканцы были частью мертвы, частью в плену или убежали.

С того дня Луис переменился. Он собрал вокруг себя своих друзей, а всех прочих принялся держать в страхе — и обшаривает нашу долину в поисках новых «кафров», чтобы поработить их. Их там теперь десятки, и все — рабы.

Тогда я поняла, что надо уходить, это было нечто такое, в чем я не могла участвовать, хотя Луис все еще считал меня своим другом, которому он доверяет.

О, Стивен, я попыталась уйти. Сперва я была такой дурой, что поделилась с ним своими планами. Я хотела спуститься по Реке и поискать тебя. — Она содрогнулась. — Он не отпустил меня. Сперва уговаривал остаться, затем, когда я снова и снова об этом заговаривала — все жестче, запрещал. Так продолжалось неделями, Стивен, затем прошли месяцы, все это время он сколачивал свою маленькую империю, и все больше буров стекалось к Луису непрерывно, пока их не стали сотни. Я поняла, что он меня ни за что не отпустит. Мне оставалось лишь улизнуть незаметно, и я попыталась это сделать.