Пол Андерсон - За вдохновением...: Роман. Мавраи и кит: Повести

— Если ты меня убьешь, тебе от этого будет более, чем нехорошо, Дэнил Смит, — и быстро перескочил на другое место. Нож у меня в руке был как живой, мой большой палец легко прижимался к предохранителю. Я был молод, хорошо натренирован, в отличной форме. Пожалуй, я справился бы с ним в темноте. Но мне не хотелось. Лезус Харисти знает, насколько мне этого не хотелось, и ему известно, что я не просто боялся бежать в пустыню без должной подготовки.

Он вздохнул, как ветер за этими стенами.

— Ты ведь маврайский шпион, не правда ли?

— Агент экологической Службы, — ответил я, продолжая двигаться. — У нас заключен договор с Главным боссом. Я согласен, в некоторых вопросах он — хорек, но он способствует сохранению земли для своих праправнуков и для ваших.

— Мы, я и мои партнеры, не были уверены, — сказал Дэнил Смит. — И мы решили по очереди дежурить, пока ты от нас не уйдешь. Ты мог бы держаться честно.

— В отличие от вас, убийцы. — Но мне как-то не удалось вложить гнев в эти слова, даже ради Вильяму, моего однокашника, и его двух безымянных провожатых.

— У тебя, небось, есть прикрытие? — спросил он.

— Разумеется, — ответил я. — Когда мы потеряли своего первого человека, у нас возникли серьезные подозрения. А если потеряем второго… вообрази, — Скрип-скрип — шли мои согнутые ноги гусиным шагом. Я молился Богу, чтобы стук насоса заглушил от него мои шаги. — Ваша цель очевидна: вы хотите вырасти в безвестности, пока не станете такими большими и сильными, что никто, даже сама Федерация, не будет вам страшен, а вы будете отгорожены от мира преградой из пустыни. Но разве вы не видите, — настаивал я, — что мое начальство уже разгадало этот замысел? И они не собираются допускать, чтобы зло зашло так далеко.

Ты знаешь, что я преувеличивал. Людские ресурсы и запасы оборудования столь скудны, что вот-вот иссякнут. Они, вполне возможно, решат, что у них есть более неотложные дела, чем расправа с одним непокорным народишком. Вильяму и меня могут просто сбросить со счетов. Я весь покрылся холодным потом. Как много непокоренных морей, непройденных земель, недолюбленных девушек, восходов Ориона, и этот, еще невиданный, Южный Крест!

— Вы не сознавали, насколько решительно мы настроены, — продолжал я. — Закон Жизни — не риторика, Дэнил Смит. Это выживание.

— А как же наше выживание? — простонал он.

— Слушай, — начал я. — Если я выйду на свет, можем ли мы говорить перед лицом Танароа?

— Хм?.. О… — Он постоял, и в этот момент я понял, что станет с расой, некогда великой, но утратившей былое величие. Когда-то они были чужаками, которые лезли повсюду, на все земли, а теперь, растранжирив свои ресурсы, они могли ожидать одного: что новыми хозяевами Земли станут прежде бедные и заброшенные, у которых иначе не было шансов. Однако это было давно и ушло в прошлое. В реальности существовал Дэнил Смит, который смиренно сказал: «Да» — там, в тишине строения, хотя ради спасения своего народа он не видел иного средства, чем убийство.

Я снова переключил свой прибор на фонарь и положил его на скамью подле его фонаря, чтобы свет выхватывал из скрежещущего, клокочущего мрака его бороду, и руки, и молящие глаза. Я быстро сказал ему, потому что мне не нравились мои слова:

— Мы подозревали, что вы используете не естественный поток воды. Когда по прошествии веков в одночасье делается подобное открытие, оно выглядит странно. Нет, вы обнаружили залегание глубинного водного пласта, и теперь выкачиваете его досуха, на этой земле скудных дождей, а это нарушает Закон Жизни.

Он стоял перед мной, и с него слетали последние лохмотья:

— Хорошо, со временем мы исчерпаем его. Но это может произойти через две — три сотни лет. Разве ты не видишь, что мы могли бы использовать это время, чтобы пожить?

— А потом? — с вызовом спросил я, поскольку мне приходится постоянно напоминать себе, что мое дело — правое, и заставлять его верить, что мое правительство фанатично убеждено в важности этого вопроса. (Он ведь не имел опыта общения с нашими беспечными островитянами, и ему было невдомек, что крестовые походы стали для них невозможны: лишь горстка энтузиастов стремится пресечь катастрофу в зародыше, пока момент силы не вырос сверх всякой меры.) От этого зависела моя жизнь. Он все еще сжимал свой дробовик. Он вполне мог разнести меня, прежде чем я успел бы его ранить.

Я продолжал:

— Потом? Подумай. Вместо нашей сегодняшней жизни, когда мы увеличиваем человеческие знания и да… совершенствуем наш дух… нас постигнет сначала однообразие, свойственное злакам и скоту, потом мы превратимся в орду двуногих муравьев, а потом уйдем в пустоту небытия. И мы должны этому противиться, где бы ни появлялись признаки процесса. Иначе в конце, если мы не сможем сохранить себя как вид, Земля вновь перейдет во власть водорослей или станет голой, как Луна.

— А пока, все же… мы могли бы строить акведуки… растения, нормализующие солончаковые почвы… использовать ядерную энергию…

Я не стал передавать дошедшие до меня слухи, что управление ядерной реакцией было достигнуто, но работы в этом направлении прекращены. Кроме того, эта тайна принадлежала Адмиралтейству, я не мог объяснять этому сгорбленному трудами человеку, что Земля не может пережить второй век бездумной генерации и траты энергии. Когда-нибудь настанет день, и люди сердцем поймут, что планета создана не только на их потребу; тогда они смогут благополучно двинуться к звездам. Но это случится не при нашей жизни.

Не при жизни, которая могла бы быть у Вильяму, моего доброго товарища.

Я сомкнул зубы, сказав:

— Факт заключается в том, Дэнил Смит, что данное общество основано на истощении почвенных вод, жизненно важных для экологии планеты. Это является грубым нарушением Закона и международных конвенций. Чтобы поддерживать свой план, вы и ваши соучастники прибегли к убийству. Я полагаю, что большинство жителей Надежды — невинны, большинство верит, что здесь имеется мощный водный источник, но где тела наших людей? Достало ли у вас порядочности по крайней мере вернуть их земле?

Его душа разрывалась на части. Отец-основатель Надежды бросился передо мной на колени, содрогаясь в рыданиях.

Я погладил его по голове и прошептал:

— Могло быть и хуже. Хуже. Я за тебя заступлюсь, не тушуйся. — У меня по щекам градом катились слезы.

В конце концов, я напомню нашим адмиралам, что нам надо возрождать острова, каменистые пустыни, со всех сторон окруженные океаном.

Первопроходцам можно дать поверхностный слой почвы и семена, цистерны с дождевой водой и солнечные батареи, если научить их выращивать пальмы и культивировать хлебные деревья, возделывать морские культуры. Человек не должен всегда нести смерть. Я знаю, что мое предложение радикально расходится с традицией. Но оно может принести результаты, стать обнадеживающим прецедентом, если те, кто не принадлежит к нашей культуре, станут нашими сильнейшими, приносящими жизнь. Помните, что мир полон людей, очень разнообразных, которых надо воспитать таким образом, — если нам это удастся. Где-то же мы должны начинать.