Владимир Баканов - Человек, который дружил с электричеством (сборник)

Затем на меня напало вдохновение, и я понес:

— Я его в бараний рог согну. Я ему все кости переломаю.

— Что вы от меня хотите? — спокойно спросила старушка своим тоненьким голоском.

— Ваш тенденсор. Который без клавиш.

— Я скоро вернусь. — Она повернулась, слегка прозвенев зеленым одеянием, и исчезла в голубом тумане хронодрома.

Вот так просто все оказалось! Ничего лучше я за всю свою жизнь не проворачивал. И почти без труда. Мальчишка дергался и дрожал, но я держал его крепко. Я не мог позволить ему убежать от меня, нет, сэр, — ведь это было все равно что своими руками отдать мешок с деньгами.

Затем туман задрожал, и из него появилась старушка. В руках она держала какую-то круглую черную штуку с рукояткой в середине.

— Ну так-то лучше… — начал я, и в этот момент она повернула рукоятку.

Все. Я застыл. Я не мог пошевелить даже волоском в носу и чувствовал себя, как надгробный камень на собственной могиле. Мальчишка метнулся в сторону, подобрал с земли выпавший из моих рук маленький тенденсор и побежал к старушке. Она подняла руку и снова обратилась к Эрнесту:

— Видишь, Эрнест, совершенно типичное поведение. Эгоизм, жестокость, бездушие. Алчность при полном отсутствии социального…

Взмах руки, и они оба исчезли в голубом тумане. Через мгновение сияние померкло. Я бросился вперед, но за камнями было пусто.

Все пропало… Хотя нет!

Банка с краской все еще стояла под деревом, где я ее оставил. Я усмехнулся и протянул к ней руку. Внезапно сверкнуло голубым, тоненький голосок произнес: «Извините. Оп!» — и банка исчезла. Я резко обернулся— никого.

В последующие полчаса я чуть не рехнулся. Сколько я мог всего заполучить! Сколько вопросов мог задать и не задал! Сколько получить информации! Информации, на которой я сделал бы миллионы!

Информация! И тут я вспомнил. Мальчишка говорил, что какой-то Венцеслаус изобрел этот самый спирилликс примерно в наше время. И, мол, у него были трудности с финансированием. Я понятия не имею, что это за штука; может быть, она карточки опускает в ящик для голосования, может, дает возможность чесать левой рукой левое плечо. Но сразу решил: что бы это ни было, найду изобретателя и вложу в это дело весь свой капитал до последнего цента. Мне известно только одно — спирилликс что-то делает, и делает хорошо.

Я вернулся в контору и нанял частных детективов. Ведь ясно: пользуясь только телефонными справочниками, моего Венцеслауса не найти. Вполне возможно, у него вообще нет телефона. Может быть, он даже не назвал свой прибор спирилликсом, и это название придумали позже.

Конечно, я не рассказывал детективам подробностей, просто дал задание разыскать мне по всей стране людей с фамилией Венцеслаус или похожей на нее. И сам со всеми разговариваю. Естественно, каждый раз приходится пересказывать всю эту историю, чтобы прочувствовали. Вдруг тот, кто этот спирилликс изобрел, признает его в моем рассказе.

Вот поэтому я к вам и пришел, мистер Венцилотс. Вы, кроме цыплят, чем-нибудь еще занимаетесь?.. Может, вы что-нибудь изобрели? Нет, я думаю, самодельная мышеловка — это немного не то. Может, вы книгу написали?.. Нет? А не собираетесь?.. Может, разрабатываете новую социальную и экономическую теорию? Этот спирилликс может оказаться чем угодно. Не разрабатываете?.. Ну ладно, я пойду. У вас случайно нет родственников, которые балуются с инструментами? Нет?.. Мне еще многих надо обойти. Вы себе не представляете, сколько в стране Венцеслаусов и похожих… Хотя постойте… Говорите, изобрели новую мышеловку?.. Держите еще сигару. Давайте присядем. Эта ваша мышеловка, что она делает?.. Мышей ловит… Это понятно. А как именно она работает?

Мое место было у иллюминатора, в передней части салона. Однако судя по табличке, соседнее место было забронировано для Горди Маккензи, и я прошел мимо.

Тут меня остановила стюардесса.

— О, доктор Грю, рада вновь приветствовать вас на борту…

Я стоял, загородив проход.

— Вы не поможете мне пересесть куда-нибудь назад, Клара? Может, сюда?

На том кресле не было таблички.

— Но оно не у иллюминатора!..

— Зато свободно?

— Сейчас посмотрю. — Она взглянула на схему, — Да. Перенести вашу сумку?

— Пожалуйста. Мне надо поработать.

Мне действительно надо было поработать — вот почему я не хотел сидеть рядом с Маккензи. Я устроился в кресле и насупил брови, показывая соседу, что болтать не намерен. Судя по ответному хмурому взгляду, его это вполне устраивало. В салон вошел Маккензи, но меня не заметил.

Перед взлетом над ним наклонилась Клара, проверяя ремень, и невзначай убрала карточку с моим именем. Умница! Я решил непременно угостить ее коктейлем, когда в следующий раз окажусь в мотеле с отдыхающим между полетами экипажем.

Мне бы не хотелось, чтобы у вас сложилось впечатление, будто я бывалый «воздушный волк», который знает по именам всех стюардесс. Знаком-то я всего с парочкой на линии Нью-Йорк — Лос-Анджелес, да с парочкой из аэропорта О’Хейр, ну и еще, быть может, знаю кое-кого на линии между Хантсвиллом и Кейпом… Да, и еще та девушка, с которой мне довелось несколько раз лететь из Орли — но только потому, что она подбросила меня однажды на своем «ситроене», когда в метро была забастовка, а все такси расхватали. Если подумать… пожалуй, мне приходится немало колесить по свету. Что ж, такая работа… Хотя я защищался по физике атмосферных явлений, моя специальность — метрология, а это сейчас весьма модная область, и меня приглашают на массу всякого рода конференций. Я сказал «приглашают». Но не в том смысле, чтобы можно было ответить «нет». Я сразу уроню свой научный престиж и потеряю возможность вести независимые исследования. Кроме того, все это шикарно обставлено и довольно занятно — по крайней мере, когда для развлечений есть время. Так или иначе, я неплохо набил руку и могу с ходу отыскать приличный ресторан в Кливленде или Альбукерке.

Странно. Все представлялось мне совсем не так, когда мальчишкой я зачитывался статьями Уилли Лея и разыскивал женьшень в лесах Потсдама (нью-йоркского), чтобы сколотить деньжат на учебу в Массачусетсском технологическом институте и строить потом космические корабли. Я думал, что стану худым, неряшливо одетым ученым с пылающим взором. Думал, что не буду вылезать из лаборатории (в ту пору мне казалось, что космические корабли создают в лабораториях) и подорву здоровье, ночи напролет просиживая над логарифмической линейкой. А вышло так, что я подрываю здоровье коктейлями и резкими сменами климата.

Но, по-моему, теперь я знаю, что надо делать.

Вот почему я не хотел тратить полтора часа на Горди Маккензи, переливая из пустого в порожнее. Кажется, я действительно знаю, что надо делать.