Шелли Мэрри - Франкенштейн, или Современный Прометей. Последний человек.

Во главе войска встал Адриан. Он был крайне озабочен. Его мало успокаивало то, что дисциплина в нашем войске даст нам перевес над врагом. Пока угроза чумы висела над всеми и могла уравнять победителей с побежденными, он желал не победы, а бескровного мира. Выступив из города, мы были встречены кучками полуголых крестьян, чей ужас и отчаяние достаточно говорили о свирепости приближавшегося врага. Ослепленный жаждой завоевания и добычи, он с бессмысленной яростью опустошал страну. Вид нашего войска обод360 Последний человек рил беглецов, и страх сменился у них жаждой мщения. Это же чувство они внушили и солдатам. Вялость солдат уступила место рвению; шаг стал быстрее; глухой ропот множества людей, объединенных одним чувством, и притом злобным, начал заглушать и музыку, и звон оружия. Адриан заметил это и понял, что будет трудно помешать им со всей яростью обрушиться на ирландцев. Он проехал вдоль рядов, поручая офицерам сдерживать войско, убеждая самих солдат восстанавливать порядок, и этим немного успокоил неистовство, овладевшее каждым.

У Сент-Олбанса253 мы наткнулись на первых ирландцев. Оказалось, что они отступали, и это были отставшие от главного войска. Весть о том, что на них двинулся хорошо вооруженный противник, заставила и их навести у себя хоть какой-то порядок. Главной своей квартирой они избрали Бекингем254 и выслали разведчиков, чтобы уяснить себе расположение нашего войска. Мы остановились на ночь в Льютоне255. Утром оба войска, заметив движение во вражеском стане, одновременно выступили навстречу друг другу. Рассвело; свежий и душистый ветерок играл нашими знаменами и доносил до противника звуки наших оркестров, ржание коней и мерную поступь пехоты. Первые звуки военного марша, услышанные нашими врагами, вызвали у них удивление, к которому примешивался страх. Звуки эти говорили об ином времени, о днях согласия и порядка, когда не было чумы и человек не жил под угрозой неминуемой гибели.

Однако замешательство было кратким. Вскоре нашего слуха достигли дикие выкрики и топот многих тысяч беспорядочно шагавших ног. Противник двинулся на нас по открытой местности и по узким тропам между живых изгородей. Нас разделяло обширное неогороженное поле. Мы вышли на середину его и остановились. Находясь на более высоком месте, мы могли обозреть расположение противника. Когда предводители ирландцев увидели наш строй, они также дали команду остановиться и попытались придать своим рядам некое подобие воинского порядка. Передние ряды были вооружены мушкетами; виднелись там и конные. Но все свое оружие ирландцы захватили, наступая; кони были отняты ими у местных крестьян; порядка и дисциплины их солдатам не хватало. Однако их крики и угрожающие жесты обнаруживали неукротимый боевой дух. Наше войско, получив приказ, пошло в наступление быстро, но в стройном порядке; форменная одежда наших солдат, блеск их начищенного оружия, угрюмое молчание и взгляды, полные ненависти, были страшнее неистового рева вражеских полчищ. Стороны все более сближались; ирландцы кричали и завывали все громче; англичане, повинуясь своим офицерам, подошли настолько, что уже ясно различали лица врагов; это вселило в них ярость; испустив крик, который сотряс небеса и был подхвачен всеми рядами до последнего, они ринулись на неприятеля. Стрельбе они предпочли штыко-Том П. Глава девятая 361 вой бой; а позади них пушкари уже поджигали фитили своих орудий.

Оглушительный грохот и ослепляющий дым довершали ужасную картину.

Я был рядом с Адрианом; он только что снова отдал приказ остановиться и остался несколько позади, погруженный в размышления; но он уже решил, как избежать кровопролития. Грохот пушек, ярость наших солдат и завывания врагов заставили его содрогнуться. Сверкнув глазами, он крикнул: "Никто не должен погибнуть!" - и, пришпорив коня, оказался между противостоявшими войсками. Мы, его штаб, последовали за ним, чтобы окружить его и защищать, но, повинуясь его знаку, остались несколько позади. Солдаты увидели его и остановились. Не уклоняясь от летевших пуль, он проехал между сражавшимися. Снова раздались крики, и несколько десятков человек уже лежали на земле, умиравшие или мертвые. Адриан поднял свой меч и заговорил.

- По чьему приказу, - крикнул он своему войску, - вы наступаете? Кто приказал вам идти в атаку? Отступите! Пока я командую вами, эти заблудшие люди не будут перебиты. Вложите мечи в ножны. Это ваши братья; не совершайте же братоубийства. Чума скоро не оставит в живых ни одного из тех, кому вы так хотите мстить. Неужели вы будете безжалостнее чумы? Если вы чтите меня, если молитесь Богу, Который и этих людей сотворил по Своему образу и подобию, не проливайте драгоценной человеческой крови.

Он говорил, простирая к ним руку, голосом неотразимо убедительным; затем, обернувшись к захватчикам и сурово сдвинув брови, приказал им сложить оружие.

- Уж не думаете ли вы, - спросил он, - что если мы ослаблены эпидемией чумы, то вы можете нас победить? Чума ведь грозит и вам. Когда чума и голод победят вас, призраки убитых вами встанут и даже в смерти вам не будет прощения. Сложите оружие, дикие и жестокие люди. Ваши руки обагрены кровью невинных, а души отягощены страшным грехом - слезами сирот. Мы победим вас, ибо правда на нашей стороне. Ваши лица уже бледнеют, и оружие падает из ослабевших рук. Сложите же оружие, братья мои! Ваше раскаяние будет встречено прощением, помощью и братской любовью. Вы дороги нам, ибо вы - люди и так же хрупки. Каждый из вас найдет среди этих солдат друга и гостеприимного хозяина. Неужели человек будет враждовать с человеком, когда чума, общий наш враг, торжествует, видя нашу бойню, более жестокую, чем то, что творит она?

Оба войска остановились. Наши солдаты крепко сжимали в руках оружие и сурово глядели на врагов. Те тоже не бросали оружие - более из страха, чем из желания сражаться. Они глядели друг на друга, ожидая, чтобы кто-то подал пример, - но у них не было вождя. Адриан спешился и, подойдя к одному из убитых, воскликнул:

- Вот был человек - и он мертв! О, скорее перевяжите раненых - не дайте умереть ни одному из них. Пусть ни одна душа не улетит больше через 362 Последний человек ваши безжалостные раны и у Престола Господнего не обвинит вас в братоубийстве. Перевяжите же раненых, верните их друзьям. Вырвите из своей груди сердца тигров, отбросьте оружие ненависти и жестокости, остановитесь.

Пусть каждый будет каждому братом, хранителем и опорой. Прочь обагренное кровью оружие! Спешите перевязать раны!

Говоря все это, он преклонил колени и поднял на руках человека, из груди которого с кровью вытекала жизнь. Несчастный еще дышал - было так тихо, что стоны его слышались отчетливо; и каждое сердце, только что пылавшее жаждой истребления, забилось тревогой за жизнь одного этого человека.