Майкл Муркок - Ледовая шхуна. Маниту. Врата Азерота.Самый большой счастливчик

Но они, как и он, теперь служили Ченджеллину.

Хариляне по-прежнему сопровождали их, двигаясь, как тени, в тающем свете звезд. Они ехали как могли быстро, и хариляне не делали угрожающих движений, но и не оказывали им помощи, когда они путались в густых зарослях. Леллин и Сезар, плохо знавшие эти места, могли только предполагать, какой путь здесь короче.

Затем в конце ночи лес расступился перед ними, и среди деревьев заблестела темная вода.

— Нарн, — сказал Леллин, когда они натянули поводья. — Нехмин лежит за ним.

Моргейн встала в стременах и склонилась над лукой седла.

— Где мы можем перебраться на тот берег?

— Кажется, тут есть где-то брод, — сказал Сезар. — На полпути между Маррханом и равниной.

— Остров, — сказал Леллин. — Мы никогда не забирались так далеко к востоку, но слышали об этих местах. Остров совсем неподалеку к северу.

— Начинается день, — сказала Моргейн. — Река открыта. До врагов отсюда рукой подать. Нельзя допустить ошибки, Леллин. Но и нельзя медлить, ждать, пока нас отрежут от Нехмина.

— Если они захватят Мирринд и Каррхенд, — возразил Леллин, — они узнают, каким путем мы направились, и кое-кто из них быстро поймет, что это значит. — Он увидел потрясенное лицо Сезара. Кхемейс хорошо понимал смысл его слов и опасность, которая угрожала его землякам.

— Сможем ли мы узнать у харилян, перебрались ли пришельцы через Нарн?

Леллин оглянулся. Вокруг них не было никого. Ни шелеста листвы, ни вздоха не слышно. Ни единого признака их спутников. Моргейн тихо выругалась.

— Похоже, им не по нраву дневной свет. А может, они знают что-то, чего мы не знаем. Веди, Леллин. Надо бы добраться до этого брода как можно быстрее. И пока не рассвело окончательно.

Леллин погнал коня вперед, к северу, стараясь держаться в тени деревьев. Но им часто встречались кусты и поваленные паводком деревья, которые затрудняли их путь. Временами им приходилось выезжать на берег, и их легко могли заметить с той стороны. Иногда им приходилось забираться глубже в лес, почти теряя из виду реку.

Они устали, проведя большую часть ночи без сна, устали трястись в седлах, уклоняться от бьющих по глазам ветвей. Кони утомились, карабкаясь по склонам мелких притоков вверх и вниз, оступаясь и спотыкаясь. Начинался рассвет, и они уже видели над лесом краешек солнца.

Наконец они выбрались на островок — длинную косу, покрытую кустарником.

Они медлили. Моргейн погнала Сиптаха вперед, по склону к броду. Ванай дал Мэй шенкелей и, не думая о том, следуют ли за ним Леллин и Сезар, двинулся за Моргейн. Но он слышал за спиной топот копыт. Моргейн торопилась. Позади были враги, впереди — то, что она искала…

Войдя в воду, кони замедлили шаг, преодолевая течение. Вода доставала им до колен. Сиптах попал в яму, стал пытаться выбраться из нее. Ванай выехал вперед. Лошади оказались по грудь в темной и напористой воде. Мэй соскользнула вслед за Сиптахом… Ванай почти спешился, но она нашла твердую почву, и вода стала быстро мелеть по мере того, как они пробирались к острову.

Сиптах, самый сильный из коней, держался хорошо, а Ванай нетерпеливо погнал кобылу на вторую половину брода, проклиная Мэй за упрямство. Вскоре он снова начал выбираться на берег. Моргейн вцепилась в поводья и оглядывалась.

С шипением что-то подлетело и ударило. Она поникла в седле. Сиптах громко заржал. Ванай крикнул и всадил шпоры в бока кобылы. Собрав силы, Моргейн выпрямилась в седле, но затем согнулась и едва не сорвалась… Она держалась за луку, забросив поперек седла одну ногу, и на бледном лице ее была гримаса боли, а там, где не было доспехов, сидела стрела с белым оперением… Испуганный Сиптах развернулся и побежал.

Вокруг сыпались стрелы. Ванай пригнулся и отчаянно погнал кобылу к берегу. Моргейн снова вскарабкалась в седло, вцепившись в поводья изо всех сил.

— Всадники! — закричал сзади Сезар.

Он не оглядывался. Он смотрел только на песок, летевший из-под копыт жеребца.

Конь замедлил бег, споткнулся, задрожал. Сезар и Леллин обогнали его. Сезар вцепился было в поводья.

— Нет! — закричал Леллин, и Сезар хлестнул своего коня. Все больше и больше увеличивалось расстояние между ним и аррхиндянами.

— Спасайте ее! — крикнул он им вслед, видя, что они медлят. — Помогите ей!

Мэй была тяжело ранена, едва держалась на ногах. Он в отчаянии повел ее к росшим у берега деревьям, чтобы там спешиться и спасаться бегством. Но она подвела его в конце концов. Когда она оказалась на песке, силы ее иссякли, и она упала прежде, чем он успел спрыгнуть. Упав, она сломала себе шею и вытянулась, прижав его к песку.

Он пытался выбраться из-под нее, слыша, как приближаются всадники. Но Мэй придавила мертвым весом его ногу, и он ничего не мог поделать. Ему нельзя было надеяться даже на то, что они прикончат его, чтобы продолжать преследование. Они не стали этого делать. Четверо спрыгнули в то время, когда остальные поскакали следом за беглецами.

У него был меч, и он ухитрился схватить его рукоять, понимая, что ничего не сможет поделать, что они могут всадить в него стрелу с безопасного расстояния.

Это были не шиюеньские полукровки, это были люди. Он узнал их, как только они оставили своих коней и двинулись к нему. И он ругался в то время, когда они торжествующе ухмылялись, обступив его кольцом.

Маайя Файхар ай Маайя… Маайя Фвар, так звучало это имя на хайюайском диалекте. Не могло быть сомнений, что это, покрытое шрамами, с рассеченным носом и губами лицо принадлежит именно ему. Когда-то Фвар был лейтенантом Моргейн, прежде, чем разошлись их пути. Все остальные были родственниками Фвара, кровно ненавидевшими Ваная.

Они довольно хохотали, а он пытался вылезти, уже без страха думая о стреле, надеясь, что Фвар покончит с ним издали.

— Принеси сюда ветку, — велел Фвар одному из родственников — Минуру. Тот принес длинный сук росшего на песке дерева, толстый, как человеческое запястье.

Они были умны. Ванай был наготове, и когда Фвар нанес удар, парировал его мечом, но вновь и вновь сук бил по шлему, оглушая его, и, наконец, удар пришелся по пальцам, сжимающим меч. И тут же они набросились на него. Он схватился за кинжал и, хотя на нем была целая куча людей, один из них получил рану. Кинжал у него вырвали. Затем они схватили веревку и пытались связать ему руки за спиной. Он бешено вырывался, и им не сразу удалось это сделать.

Затем он понял, что все кончено. Он лежал лицом в песке, собираясь с силами для того, что будет дальше. Один человек пнул его в живот, и он сложился пополам, даже не взглянув на того, кто его ударил. Это был Маайя, хладнокровный и мстительный клан, где его ненавидели еще с Керше и дали клятву убить его. Но эти потомки гордых Маайя, потерявшихся во Вратах… ничего не знали о чести, презирая ее, как презирали все на свете, кроме себя. Фвар ненавидел его яростно и непримиримо.