Майкл Муркок - Ледовая шхуна. Маниту. Врата Азерота.Самый большой счастливчик

— Теперь скажи мне, друг, — ласково заговорил индеец, — что ты все же видел в своей камере.

Репортер задрожал, и в уголках его рта появились пузырьки слюны. Он выглядел человеком в последней стадии сифилиса или бешенства. В его уме отразилось что-то настолько ужасное, что он не заставил себя забыть это. Он не мог даже умереть от этого.

— Это… это… — заикался он.

— Говори, друг, — повторил Поющая Скала. — Я приказываю тебе говорить. Тебе вреда уже не причинят. Гиче Маниту будет защищать тебя.

Репортер закрыл глаза. Сначала я даже подумал, что он снова потерял сознание, но через несколько секунд он начал говорить, выбрасывая быстрый, почти непонятный поток слов:

— Это плавало, плавало, проплыло через комнату и поперек комнаты, и я поймал это только на мгновение, самый краешек, как будто осьминог, осьминог с колеблющимися щупальцами, он был такой большой, не знал, какой большой, я так перепугался, что это что-то в моей голове, как будто кто-то украл у меня мозг. Только краткий снимок, только кратко, в полете.

Поющая Скала послушал еще немного, но оператор уже не проговорил ни слова. Потом он осторожно снял с головы оператора ожерелье.

— Вот так, — заявил он утверждающе. — Это именно то.

— С ним ничего не случилось? — спросил я. — Это значит, что он наверное не…

— Нет, — подтвердил шаман. — Он не умрет. Он никогда уже не будет таким, каким был прежде. Но он не умрет.

— А этот чертов осьминог? Знаешь, что это была за дьявольщина?

— Да, — ответил, помедлив, Поющая Скала. — Этот человек был отмечен возможностью увидеть что-то, что уже века назад было изгнано с земли. Он не видел это полностью и, наверняка, так для него лучше, Великий Старец снова среди нас.

Я вышел из операционной в коридор, следуя за Поющей Скалой. В его черных глазах снова блестел огонь оптимизма, который медленно угасал в течение этой долгой мучительной ночи.

— Это есть то, Гарри, — заявил он. — Ты идешь мне помочь?

— Это есть что? Что творится, к чертям?

Поющая Скала облизал губы. Он был разгорячен и с трудом дышал.

— Великий Старец прибыл. Сразиться с ним… понимаешь, что это значит для шамана? Это так, как будто христианин получил шанс помериться силой с Сатаной в его истинном облике.

— Поющая Скала…

— Мы должны это сделать. У нас уже очень мало времени. Мы должны спуститься вниз и биться.

— Куда спуститься? Ты хочешь сказать, на десятый этаж?

Поющая Скала как будто вырос, наполненный магическим ветром. Он был весь напряжен и полон страха и одновременно решителен в желании рисковать жизнью в бою с наибольшим злом мифической Америки. Когда я молчал, он просто повернулся и двинулся в сторону ступеней так быстро, что я с трудом его догнал.

Он оглянулся, когда я схватил его за рукав.

— Поющая Скала, — начал убеждать его я. — Ради бога, там уже погибли одиннадцать вооруженных людей. Ты же сам видел, что с ними случилось.

— Уже слишком поздно, — ответил индеец. — Великий Старец уже здесь. То, что нас ожидает, будет намного хуже.

— Поющая Скала..

Он вырвал руку у меня и открыл дверь на темную лестничную клетку.

— Идешь со мной? — спросил он. — Или останешься здесь?

Я слышал страшные стоны безветренного урагана, отражающиеся эхом от стен, и волосы вставали дыбом на моем загривке. Мерзкая вонь Великого Старца висела в воздухе. Снизу доносились звуки, приводящие на мысль рисунки Доре, представляющие ад, демонов, бестий и безымянных чудовищ, кружащих среди ночи — чудовищ, вид которых доводил человека до безумия чудовищ скачущих, ползающих и извивающихся во мраке перепуганного воображения.

Я проглотил слюну Неважно, как сильно я боялся, но я не мог отпустить его одного.

— Я иду, — сказал я, протискиваясь рядом с ним на бетонный пол. Я чувствовал, что еще минута и моя от вага пройдет.

Как только за нами закрылись двери, нас охватила душная темнота Мы осторожно опускались, ощупывая ногой каждую ступень и осторожно держались за поручни. Каждая тень вызывала у нас дрожь страха, от каждого шелеста сердце выскакивало из груди. Я мог бы поклясться, что слышу шаги под нами, уже вне поля зрения, но не было времени, чтобы остановиться и прислушаться.

— Поющая Скала, — прошептал я. — Что ты хочешь делать?

— Пытаюсь что-то выдумать, — тихо ответил индеец. — Мне трудно оценить ситуацию, пока я сам всего не увижу. Я только надеюсь, что смогу в соответствующий момент и в нужную минуту вызвать маниту Унитрака. И еще, не настроен ли он против нас так же враждебно, как и против Великого Старца. Ведь и с этим нужно считаться.

Я кашлянул.

— А если сдаться. Это могло бы спасти множество людей. Ведь если мы будем биться, то один бог знает, сколько из них может пострадать.

Поющая Скала покачал головой.

— Все это не бой в том смысле, к какому ты приучен. Это акт мести индейского колдуна во имя всех страданий, измен, убийств, которые испытал его народ от рук белого человека. Ты не можешь сдаться кому-то, кто ищет мести. Мисквамакус уступит только тогда, когда мы все погибнем. А что касается Великого Старца…

— Что касается Великого Старца?

— Не знаю, какой договор заключил с ним Мисквамакус, — пожал плечами Поющая Скала. — Но Великий Старец известен в культуре индейцев Пуэбло под именем Великого Обжоры. А род пайутов называет его: Тот-Который-Пожирает-в-Бездне. Выводы отсюда ты сможешь сделать сам.

Мы спускались в темноте все ниже и ниже. Жалобный вой и стоны ветра становились все более громкими и все более гнетущими. Я начал чувствовать пульсирующую боль в голове и с трудом мог сосредоточить взгляд. Моя кожа свербела так, как будто вся моя одежда была полна блох. Если бы я мог теперь выбирать, то я убежал бы и позволил бы Великому Старцу, Тому-Который-Пожирает-в-Бездне, все, что только могло быть наихудшим.

— Мы приближаемся, — заметил Поющая Скала. — Потому ты так плохо себя и чувствуешь. Держи, надень это ожерелье. Это не очень много, но должно защитить тебя от более простых фокусов и иллюзий.

Оглушенные ревом вихря, мы добрались до десятого этажа. Поющая Скала вынул кусок бумаги, на котором записал переданные утром Унитраком цифры и внимательно посмотрел на них. Он выставил указательный палец вверх, потом осторожно толкнул дверь, ведущую в коридор, где таился Мисквамакус и где материализовался Великий Старец, этот страшный враждебный маниту из давно забытых веков.

Смрад прямо-таки делал невозможным дыхание. Коридоры были пусты, но отовсюду слышалось пронзительное царапание, которое даже не заглушалось воем вихря. Казалось, что вокруг полно крыс, стекающихся на смрад гнили, распространяемый Великим Старцем.