Михаил Харитонов - Путь Базилио

— Эмет цобгалах! — повторил он с удовольствием. — Ба тфитоль.

Тарзан в который уж раз отметил аккуратность полковника. Он не сказал, что ему самому смешно, и не употребил оскорбительного тфиталь, подразумевающее сознательное глумление. Он всего лишь заметил, что это смешно. Хотя, с другой стороны, полковник его всё-таки понял.

— Тарзан героль га'виалли, — начал Тарзан с обычной халвы. — Тарзан баналь домен ув'га'ллаха сина гавиалли эмаль Ханаан.

Шерстяной невольно подумал про себя, что слово эбаль тут было бы уместнее — но благоразумно придержал язык.

— Тмолль. Л'оль зай эрув сина га'виалли цагаль шем'Алом, — строго заметил полковник.

Этот наезд Тарзан решил пропустить мимо ушей — и пропустил, хотя слово тмолль по отношению к себе его покоробило.

— Анг'— начал вождь шерстяных, внутренне холодая: он прекрасно понимал, что всё, сказанное перед этим словом, не считается.

— Тарзан цо'пешим [81], — он специально употребил это не вполне определённое словцо, усилив его ещё более двусмысленной конструкцией, — Тарзан оль яли эв га'виалли. Ло арка, — он ограничился обрубком фразы, поскольку надеялся, что слова «без посредника» будут понятны и так.

И тут он опять почувствовал — не увидел, а именно почувствовал — взгляд полковника Барсукова. Взгляд, которого бы он точно не выдержал, если бы не лежал, замотанный марлей.

— Барсуков, — сказал, наконец полковник, — арэт арка. Барсуков каголь Аур'Аркона [82].

— С-с-скобейда, — еле слышно выдохнул Тарзан.

Сомневаться в словах полковника не приходилось. Во-первых, полковник не имел привычки лгать. Во-вторых, у него не было никаких причин для этого — зато скрывать своё истинное достоинство и дальше имелось достаточно резонов. В-третьих… в-третьих, теперь нужно было подумать о себе.

Вождь нахнахов почувствовал, как прилила кровь к голове. Он до последнего момента исходил из того, что так называемое вещание — это серьёзный, но частный проект. Который, может быть, опекается… — он даже мысленно избежал опасного слова, — но не является сферой их прямых интересов. Но если это не так… В этом случае проблематичной становилась не только дальнейшая судьба Тарзана, но и всего домена в целом.

— Не суетись, — великодушно сказал полковник. — Ты не знал, ах'иль л'оль. Ба им ко'шерк.

Тарзан несколько успокоился.

— Прошу простить меня, старший, — сказал он по-русски. — Я был слеп и не видел.

— Я уже дал понять, что простил, — полковник, похоже, слегка рассердился. — А не видишь ты прежде всего собственных интересов. Теперь я не могу даже делать вид, что тебе служу. Поищи нового руководителя по связям с общественностью.

— Но я могу обратиться к вам хотя бы сейчас, — сказал Тарзан.

— Я тебя уже слушал, — заметил полковник. — Но можешь попробовать ещё раз. Анг'аль. Аль ув'Тарзан, И можешь больше не терзать мои уши своим галах муркон, — он усмехнулся.

— Тарзан не смеет рядиться с великими, — попробовал было шерстяной обычную халву.

— В последнее время ты только этим и занимаешься, — прервал его полковник. — Не тяни время. Что тебя беспокоит?

— Ха» н пешим ха» ба, — это Тарзан специально сказал по-людски. — И я тоже пекусь о своём народе. Он плохой, этот народ. И его все ненавидят. Но другого у меня нет. Мы вам понадобились, вы помогли. Но я всё чаще думаю: что с нами будет, когда мы перестанем быть нужны. И если га» виалли решат, что…

— Барсуков даль Тарзан анг'Барсуков ло бильлэт Тарзан, — прервал его полковник. — Боюсь, на этом наше общение придётся завершить.

— Подождите. Вы же что-то хотели сказать, — попросил Тарзан. — Про наши проблемы.

— Ах да. Проблемы. Пожалуй, тебе стоит об этом знать. Ты в курсе, что вблизи вашей территории движется тораборская разведывательно-диверсионная группа, состоящая из паранормов? Ах да, Мага докладывал.

— Они очень старательно показывали, что не хотят нас беспокоить, — ответил Тарзан.

— Так и есть. Однако один из членов этой группы проник в нашу вещательную сеть. Не физически… но тоже нехорошо получилось. И получил информацию, которой Тора-Бора ни в коем случае не должна обладать.

— Ханаль ха'ба, Тарзан цабрим… — начал было Тарзан, но Барсуков мягко прервал его.

— Во-первых, будь аккуратнее в выражениях. Ханаль ха'ба — это что, ты предлагаешь мне заняться твоей работой? Барсуков брахэт Тарзан, но у меня другие планы. Во-вторых, я уже послал отряд. В нём были хорошие бойцы. Даже, пожалуй, лучшие бойцы. И отличный план действий. Представь себе, тораборец оказался ещё лучше. Меня это беспокоит. Самое неприятное: даже если это была случайность, то теперь он точно знает, что обладает чем-то важным. К счастью, он один.

— Вы же говорили о группе? — не понял Тарзан.

— Они разделились. Ладно, это уже не твоя забота. Так или иначе, у меня тут остались дела. И те, кто на меня работают. Не мешай им. Просто не мешай. Чтобы избежать недоразумений, я оставлю тебе кое-кого для связи. Связь односторонняя: от меня к тебе. Ты будешь слушать, что тебе говорят, и это делать.

— Тарзан даль ам'героль, — ответил нахнах.

— Относительно твоих тревог… Пожалуй, сделаю скидку на твоё тяжёлое детство. Слушай. Я скажу это один раз.

Тарзан каким-то ну очень задним местом почувствовал, что любые слова — даже самые угодливые — могут сбить полковника с настроения. Поэтому он угукнул и затих, боясь даже дышать.

— Представь: у тебя есть першерон. Ты собираешься поехать по своим делам в соседнюю крепость. Будешь ли ты спрашивать першерона, надо тебе туда ехать или не надо? А если он заявит, что тебе туда не надо? Что ты с ним сделаешь?

— Наверное, просто убью, — решил нахнах. — Без маналулы. Сразу.

— Справедливо. Но это не значит, что першерон не может сообщить ничего важного. Например, он знает дорогу и знает себя. И может сказать, что до этого места доберётся только спустя сутки, и ночевать придётся в поле, так как места там дикие. Если он это скажет — что ты сделаешь?

— Наваляю по морде, чтобы не ленился, — ответил Тарзан, уже догадываясь, к чему идёт.

— Но не убьёшь. А если он это скажет твоему челядину с конюшни? Не жалуясь, а просто попросив задать ему побольше овса, потому что ему предстоит тяжёлый день? Особенно если ты окажешься рядом? Разумеется, если тебе действительно нужно в другую крепость, это на твоё решение не повлияет. Но если нет? Ты понимаешь меня?

— Благодарю, старший, — Тарзан и в самом деле был благодарен: Барсуков дал понять, что его надежды не беспочвенны.

— И последнее: если тебя захотят услышать, то услышат. Через любые уши. Даже через стену. Всё.

— Простите, старший, ещё… — нахнах понимал, что говорит лишнее, но не мог остановиться. — Личный вопрос.