Михаил Харитонов - Путь Базилио

Базилио осмотрел помещение в рентгене и понял, что может уйти, если вотпрямща рванёт через кухню. Оттуда вёл какой-то ход — видимо, на улицу. Но кот рассудил, что там может быть засада. К тому же ему подумалось, что побывать в полицейском участке в качестве свидетеля — это, пожалуй, полезно: можно узнать многое о местной системе, ничем особенно не рискуя.

Несколько часов спустя он клял себя за эти мысли распоследними словами.

Всех свезли в местное отделение. У кота зачем-то отобрали свёрток с курткой. Потом отвели в комнату с жёсткими железными лавками. Там было душно, стены покрашены в невообразимо унылый тёмно-зелёный цвет, воняло потом и ещё чем-то гадким. Что касается освещения, то оно было не только скудным, но ещё и постоянно мерцало — так, что глаза начинали болеть через пару минут. Коту это было, впрочем, безразлично: он просто ушёл в ультафиолет, а потом и вовсе отключил зрение, так как картинка не менялась вовсе. Зато микрофоны он вывернул на полную чувствительность, чтобы послушать разговоры.

Они тоже не радовали. Все схваченные пребывали в самом скверном настроении и щедро делились им друг с другом.

Из услышанного кот понял, что они попали под «плановую проверку». Оказалось, местная полиция — которой было много и разной — имеет привычку разъезжать по улицам и выискивать правонарушения. Розовомундирные петухи из полиции нравов всеми были особо ненавидимы, так как ездили на проверки с телепатами. Телепаты были, правда, местные, слабенькие. Но такую простую вещь, как сексуальная активность, отслеживать всё-таки умели.

Тут Базилио, наконец, подал голос. Признавшись в провинциализме и незнании порядков, он спросил, а что плохого в сексуальной активности. Все наперебой бросились ему объяснять, что по законам Директории порево в общественных местах разрешено только с членом или вагой соответствующего профсоюза — и, кроме того, заведение должно иметь на это лицензию. Правда, «Устрицу» до сих пор не трогали. Что изменилось, никто точно не знал, но все сходились на том, что теперь они все влипли и это надолго. Особенно переживал небольшой крокодил, у которого на вечер были назначены какие-то переговоры: он ныл, щёлкал пастью и проклинал почему-то ментов. Этого кот не понял, а спрашивать постеснялся.

Вообще ничего не хотелось, духота взывала к дрёме. Базу это не понравилось. Поэтому он вежливейшим образом попросил у общества чего-нибудь почитать.

К просьбе снизошли. У крокодильчика был с собой журнал GQ. Попавший под замес гамадрил достал мятую книжечку в мягкой обложке. И, наконец, у сидящего с краешку грустного осла обнаружилась за пазухой свёрнутая в трубочку «Экономическая газета».

Пидарский «Gay-Queer» кот брезгливо отложил в сторону. Гамадрилья книжонка оказалась хемульским детективчиком и называлась «Поцелуй Одноглазого Удава». Ничего полезного из неё вычитать было невозможно. Зато «Экономическая газета» кота и умудрила, и озадачила.

На первой странице была большая статья: «Губернатор Директории предлагает увеличить число выходных и праздничных дней». Текст начинался словами — «Значительное и важное место в социально-культурной жизни нашего общества занимает свободное время, сущность которого по данным социологических исследований выглядит как не просто свободное от обязанностей, социальной и физиологической необходимости, а как пространство спонтанной самореализации разумного существа как свободного индивидуума.» Эту фразу кот перечитал раз десять, пытаясь отыскать в ней хоть какой-нибудь смысл. Плюнув, он продрался через пару аналогичных абзацев, и добрался-таки до съедобной мякотки: оказывается, губернатор намеревался осчастливить местных жителей ещё двумя «выходными», а также ввести новый ведомственный праздник — День социального работика. Что это такое, Базилио решил не выяснять, а перешёл к следующей статье. Где обсуждалось повышение ключевой банковской ставки до двадцати пяти процентов, каковая может спасти от некоего «перегрева экономики» и «нездорового роста потребления». Потом шла небольшая заметка про инвестиции в культуру. Кот обратил внимание на фразу «открытие нового Музея современного искусства позволило предотвратить намечающийся профицит бюджета», но тут его, наконец, вызвали к следователю.

Когда Базилио ввели в кабинет, его чуть было удар не хватил.

За начальским столом сидел мент. В розовом мундире и такой же фуражке.

Кот был без предрассудков, в том числе и насчёт позорных основ. Но он прекрасно знал, что понятия не от сырости завелись и худо-бедно отражают реальность. Менты, волки и прочие позорники считались существами, которым ни в коем случае нельзя давать никакой власти, даже самой незначительной — так как они не способны употреблять её иначе как во вред окружающим. Представить же себе мента в качестве полицейского начальника кот был просто не способен — вот всяком случае, до сего дня. Потому что прямо перед ним сидел и вонял тухлятиной самый настоящий мусорина: здоровенный, свиномордый, иглокожий.

Видимо, у кота что-то отразилось на лице. Мент скривился, вздыбив колючую щетину на рыле, и сказал:

— Не местный. Обыскать и в холодную. Завтра посмотрим, что за тушло.

Розовые петухи подступили к Базилио, намереваясь его пленить. Зазвенели наручники.

Может, в другой ситуации кот и позволил бы себя увести. Но терпеть такое обращение от позорного мусора было выше его сил.

Баз сделал две вещи сразу. Одним лазером ловко сбил фуражку с ментовской башки, а другим — поджёг кипу бумаг на столе. Потом быстро обернулся к петухам.

Петухи отпрыгнули. Один бросился гасить пламя ментовской фуражкой.

Мент не пошевелился. Кот решил простимулировать мыслительный процесс гадкого существа. Он прицелился и провёл лазерным лучом прямо по столешнице жирную черту.

Мусор поднял на Базилио налитые злобою буркала. Недобрые обещания читались в них без словаря.

Однако отступать было некуда. Кот ухмыльнулся как можно более нагло.

— Не могу сообщить ничего интересного, — заявил он, махнув хвостом. — Запишите это в протокол. А я пойду, пожалуй. Вам же не нужны проблемы?

— Земля круглая, — сказал мент, отворачиваясь. — Свидимся.

— Это вряд ли, — бросил Базилио.

— Свидимся, свидимся, — посулил мент и бросил замершим в готовности петухам:

— Проводите.

Освобождение не доставило коту радости. Интуиция угрожающе гудела, сигнализируя о том, что пиздец пробудился и рыщет где-то рядом.

Прикинув обстоятельства, кот подумал, что за ним вполне могли установить наружное наблюдение. Поэтому он решил к Зое пока не ехать, а попробовать затеряться в городе и попробовать хоть как-то изменить внешность.