Михаил Харитонов - Путь Базилио

Забегая вперёд: хулигану подфарило. Колючки чрезвычайно удачно впились в его шкуру, тем самым приведя в чувство. Котан смог продышаться и выбраться из кустов, отделавшись царапинами и мелкими ранками. Да, он чуть не оставил в терновнике левый глаз, но «чуть» не считается. Ходить он, правда, не мог, так что пришлось заночевать в поле. Что, в общем и целом, не пошло ему на пользу — а в ближайшей перспективе и погубило.

Тем временем Карабас въехал на пригорок и впервые в жизни увидел море.

Море было большое. В нём было много воды.

Не дождавшись появления других идей по этому поводу, да и чувств никаких не изведав, раввин спустился вниз. И увидел то, зачем приехал: несколько деревянных будок, обломки открытой эстрады, и огромный ржавый каркас, напоминающий обглоданный скелет древнего кита.

— М-да, — сказал раввин, оглаживая бороду. — Прелестно, просто прелестно… Посмотрим.

Осмотр показал, что в одной из будок хранятся полотняные рулоны, обшитые крепёжными кольцами и лямками, а в другой нашлись ломы, лопаты и даже щётки. Всё это было замызганное, порепанное, но с виду годное. Карабас решил пригнать сюда весь электорат и задействовать по полной — не зря ж его кормили столько времени. Подумал о том, что не помешают какие-нибудь вымпелы, флаги и музыка. Потом решил, что всего этого будет недостаточно, чтобы заманить сюда местных, и мысленно снизил цену на первое представление до пяти сольдо. Прикинул, как распространять рекламу — через агентство или использовать труппу в качестве расклейщиков. Решил, что для начала надо узнать, не зарегулирована и расклейка и не требуется ли для этого какое-то особое разрешение.

Думая обо всём об этом, раввин дошёл до очередной будки и обнаружил на ней замок. Косяк был заклеен плёнкой с печатью. Присмотревшись, раввин прочёл маленькие буковки — «служба контроля коммуникаций». Подумав, раввин предположил, что имущество Григора Замзы хранится, скорее всего, здесь — и что у его недавнего визави и в самом деле недурные связи. Которые, возможно, пригодятся для релизации основного задания, а в ближайшей перспективе — для запуска вирусной рекламы представления.

Бар Раббас ещё поразмышлял о всяких мелочах. Например, о том, что надо бы назвать первое представление единственным: это могло подогреть интерес. А также о том, что надо бы где-нибудь арендовать музыкальные инструменты. Неплохо бы также взять второго жука-ударника. И позаботиться об охране: в отличие от законопослушных поняш, местные могли создать проблемы. Всё это, конечно, выходило в копеечку, и в копеечку немалую, а главное — не имело особого отношения к сути представления. Но в этом вопросе у раввина был свой резон, глубоко личного свойства.

Напоследок ещё раз обозрев пейзаж — заодно и убедившись, что воды в море меньше не стало — Карабас вернулся к коляске. И Апельсинчика под скамейкой не нашёл: маленький бэтмен, видимо, оклемался и улетел восвояси.

Бар Раббас мысленно пожелал ему доброго полёта и мягкой посадки.

ИНФОРМАЦИЯ К РАЗМЫШЛЕНИЮ:

;-)

Алиса плотно прижала ушки и плюхнулась в бассейн, подняв тучу брызг.

Кот за ней не последовал. Свесив ноги в тёплую водичку, он молча смотрел, как расплывается в в иссиня-синей воде — бассейн был выложен голубой плиткой и подсвечивался — рыже-белый лисий хвост.

Лиса перевернулась на спину, и у кота снова захватило дух от вида изящных лапок в чёрных чулочках.

— Как же хорошо… — пробормотала Алиса, выныривая.

— Печень как? — несколько нервно спросил Базилио.

— Не чувствую, — лиса счастливо улыбнулась.

— Ступни что? — не отставал кот.

— В воде не больно, вес не давит, — легкомысленно ответила лиса, c трудом рульнула намокшим, отяжелевшим хвостом и поплыла назад.

— Хочешь? — спросил Баз, показывая на блюдо с виноградом.

Алиса чуть высунулась.

— Да он какой-то зелёный, — разочарованно протянула она. — Несладкий, наверное.

— Мне сказали — сладкий, — вздохнул кот. Пробовать самому было бесполезно: как все кошачьи, он не чувствовал сладкого вкуса [122].

Он поднял кисть, которая ему самому казалась в оптическом диапазоне фиолетовой. Но Алиса сказала, что ей этот виноград зелен — а значит, для неё он и был зелёным. Этим сомнительным аргументом кот отгонял от себя неприятную мысль, что лисичка попросту капризничает, а если совсем честно — выпендривается. Мысль была неприятной, поскольку за ней следовал закономерный вопрос, почему он ей это позволяет. Напрашивающийся ответ коту заранее не нравился. Причём до такой степени, что он предпочитал не думать в этом направлении. Даже не начинать.

Вместо этого Баз тщательно обнюхал ягоды.

— Земляникой немножко пахнет, — заключил он. — Американский сорт. На основе vitis labrusca.

— Дикий виноград? Не хочу-у… [123] — лиса оттолкнулась от бортика и проплыла метра два.

— Между прочим, — ехидно заметил кот, — по-английски он назывался fox grape. Лисьи ягодки.

— М-м-м? Лисьи? Дай вон ту веточку? — попросила Алиса.

Баз не стал уточнять, какую веточку лиса назвала «вон той». За неделю знакомства с Алисой Зюсс он уже убедился, что восприятие пространства у неё несколько своеобразное. На вопросы о том, где находится то-то и то-то она сначала честно думала, что-то вспоминала, а потом уверенно говорила — «там». Попытка уточнить, где находится «там» вызывала комментарии типа «ну, там», «там же!», «ну говорю же — там» и укоризненным взглядам, в которых явственно читалась «ну какой же бестолковый идиот, я ему всё ясно сказала, а он опять не понимает». При этом сама лиса в этих своих «там» отлично ориентировалась и никогда ничего не путала. Проблемы начинались именно на уровне слов. Кот было заподозрил, что Алиса когда-то работала с телепатами — это хоть как-то объясняло бы ситуацию. Но нет, лиса с телепатами не работала. Просто она была уверена, что её мысли, желания и намерения легко понять и так, если только Базилио проявит хоть чуточку внимания. Соответственно, когда кот в очередной раз чего-то не угадывал, она понимала это как пренебрежение к себе — и дулась.

В очередной раз промотав в голове всё это, Баз взял самую большую кисть и сделал вид, что собирается её кинуть в воду.

— Не надо так, — почти серьёзно попросила лиса, подплывая поближе и цепляясь за бортик. — Покорми меня.

Кот кивнул и свесил гроздь над самым носом лисички. Та тявкнула, потом подняла голову и принялась объедать ягодки, урча и пофыркивая. Кот опускал веточку всё ниже, лиса с жадностью снимала ягодку за ягодкой. Её мордочка была перемазана соком. Кот старательно не думал о том, какая она сладкая сейчас, эта мордочка, если провести по ней языком — сначала под носом, потом по вибриссам, а потом и по губам. Ещё старательнее он не думал, какой у Алисы горячий и влажный язык. Увы, подобные размышления были совершенно бесполезны. Лиса была недоступна ни в каком смысле, и он это знал.