Питер Уоттс - Огнепад (Сборник)

– А я все думал, когда ты догадаешься, – равнодушно обронил Мур. – Наверное, кто‑то усилил твой когнитал.

Брюкс ударил его по лицу.

Точнее, попытался. Почему‑то рука пошла в сторону, Мур оказался чуть левее того места, где стоял, и его кулак стальным поршнем вонзился в грудь Дэна. Брюкс улетел назад: что‑то со слишком большим количеством углов и очень тонкой амортизирующей подкладкой вонзилось ему в затылок. Он согнулся, задыхаясь; перед глазами роились черные точки.

– Безоружный биолог без боевого опыта атакует профессионального солдата с тридцатилетней выслугой и двойным количеством митохондрий, – заметил Джим, пока Брюкс пытался вдохнуть. – Не самая блестящая идея.

Дэн бросил взгляд через отсек, по‑прежнему держась за грудь. Мур посмотрел на него в ответ, он казался чуть более сосредоточенным, чем прежде.

– Как долго, Джим? Они подкинули подсознательную подсказку мне в почту, чтобы я выбрал Прайнвилль? Это они заставили меня испортить симуляции, из‑за них я убил кучу народа, чтобы появился повод спрятаться от всех в пустыне? Зачем я им вообще понадобился и по какой причине уйма сверхразумных раковых опухолей решила взять таракана в свою секретную миссию?

– Ты жив, – заметил Мур. – А они – нет.

– Этого недостаточно.

– Тогда мы живы. Чем ближе ты к исходнику, тем выше твой шанс уцелеть в этой миссии.

– Лианне об этом расскажи.

– Она бы все поняла сразу. Я уже говорил тебе, Дэниэл: таракан – это не оскорбление. Тараканы остаются в живых после взрыва ядерной бомбы; мы – существа с ободранной операционкой, мы настолько просты, что работаем в любых условиях. Мы как „Калашниковы“ думающего мяса.

– А может, Двухпалатники тут ни при чем, – сказал Брюкс. – Может, мной вы решили расплатиться с Сенгуптой. Вы же так действуете, да? Торгуете идеологией, пользуетесь страстью. Ракши выполнит работу, вы снимите с нее шоры и отпустите, пусть вершит свою месть.

– Это не так, – тихо ответил Мур.

– Откуда ты знаешь? Может, ты просто не в курсе, и твои перпендикулярные сети управляют тобой, как ты управляешь Сенгуптой. Думаешь, все на свете – куклы, кроме полковника Джима Мура?

– Ты действительно считаешь, что такой сценарий вероятен?

– Сценарий? Да я даже цели не знаю! Плевать, кто дергает за ниточки, я хочу понять, чего мы в принципе добились, кроме того, что чуть не погибли в ста пятидесяти миллионах километров от дома?

Мур пожал плечами:

– Бог знает.

– Очень умно.

– Чего ты хочешь от меня, Дэниэл? Я понимаю не больше тебя, какие бы макиавеллиевские мотивы ты мне не приписывал. Двухпалатники видели Бога везде, начиная от сверхскопления Девы и заканчивая смывом в туалете. Кто знает, зачем мы им понадобились на корабле? А что касается фильтра Ракши… Откуда ты знаешь, что его поставили не твои люди?

– Какие еще мои люди?

– Пиарщики. Люди с факультета. Те, кого академические институты держат, чтобы другие не лезли в ваше грязное белье. После Бриджпорта они немало убрали под ковер. Откуда ты знаешь, что коррекция Ракши не была еще одной страховкой? Упреждающей мерой, так сказать?

– Я… – Об этом он не подумал. Такая мысль даже не пришла ему в голову.

– И все равно такой вариант не объясняет, почему мы оба оказались в одной экспедиции.

– Почему, – полковник тихо фыркнул. – Нам везет, когда мы знаем, что сделали. Если же ответ на „почему“ оказывается настолько простым, что мы способны его понять, значит, он, скорее всего, неверен.

– Типа недостаточно объема памяти, – с горечью произнес Брюкс.

Мур склонил набок голову.

– Значит, на все Божья воля. Куча имплантатов и технологий, четыреста лет так называемого просвещения, и ты все равно говоришь о Божьей воле, – сказал Дэн.

– Насколько мы знаем, твое присутствие в экспедиции – последнее, чего хочет Бог. Наверное, в этом весь смысл.

Голос Сенгупты в голове: „Может, преклониться. А может, дезинфицировать“.

Лениво, почти равнодушно Джим выпутался из стропил и стал по‑паучьи двигаться вдоль форпика. Даже в искусственных сумерках Брюкс видел, как он меняется: как постепенно смотрит все дальше – сначала Дэну в глаза, потом сквозь него, переборку, корпус; мимо планет, эклиптики, карликов, комет и транснептуновых тел, до невидимого черного гиганта, таящегося среди звезд.

„Он снова ушел“, – подумал Брюкс, но оказался не совсем прав: Мур неожиданно перестал смотреть вдаль, взял его за руку и указал на родинку, которую Дэн раньше не замечал.

– Еще одна опухоль, – сказал Брюкс, и Мур отстраненно кивнул:

– Только плохая.

***

Солнце уменьшилось, и они сбросили парасоль. Впереди, буквально в паре градусов по правому борту, выросла Земля – из бесконечно малой точки превратилась в серый кружок и с каждым условным корабельным днем постепенно, не торопясь приближалась к направлению прямо по курсу. Солнечный ветер уже не ревел на каждой частоте: он плевался, шипел и уступал место другим голосам, бесконечно слабым, но более милым человеческому уху. Джим Мур продолжал питаться архивами, в которых таился его сын; Сенгупта выжимала сигнал из шума и настаивала, что там есть какие‑то другие паттерны, но расшифровать их не могла.

У призрака, звавшего себя Сири Китоном, в эфире появилась компания. На вкус Брюкса, чересчур большая и шумная.

Мир, из которого улетел „Венец“, хранил молчание, его запугали до немоты воспоминания о стройных рядах призраков, горящих в небе. Но теперь голоса вернулись: пулеметные очереди щелчков от зашифрованных данных; зернистые подобия лиц и пейзажей, мерцающие на полосе в шесть сотен мегагерц; шипение несущих волн на очнувшихся частотах, номинально активных но прикусивших язычок и словно ждущих выстрела из стартового пистолета. Мириады языков – мириады сообщений. Прогнозы погоды и новостные ленты, гниющие от помех; личные звонки, связывающие семьи, разбросанные по континентам. Содержание сигналов тревожило гораздо меньше, чем сам факт их существования здесь, в неэкранированных пустошах. Информация должна была томиться в ловушках лазерных лучей и оптоволокна, тайком перемигиваясь в стороне от посторонних глаз. Эти же трансляции были реликвиями другой эпохи. Герметичная техника телекоммуникаций XXI века текла по швам: люди стали переходить на более пестрые технологии.

Так бы поступил мозг, лишившись пищи и кислорода. Предсказуемая декогерентность любой сложной системы, нуждающейся в энергии.

Но это был дом, и они почти долетели. Осталось провести подготовительные работы: Мур и Сенгупта позаботились о деталях, регулярно возвращаясь из отдаленных странствий по неведомым виртуальным местам. Воин делил время между своей палаткой и форпиком; вдова продолжала в забытьи спать с врагом. Вампирша ископаемым лежала на корпусе; сирены и растяжки, которые она могла расставить вокруг себя, никто так и не потревожил. Брюкс отмерял время, оставшееся до цели, по размеру земного диска, а еще чувствовал, как постепенно внутри все разжимается. В голове даже на миг мелькнула мысль поиграть в какую‑нибудь игру. Он спал и видел осознанные сновидения, но Рона к нему не приходила, а у него не хватало духа ее искать.