Сергей Сазонов - Эликсир Любви

"Грехи, - подумал Але к сей, - куда от них деться." Ему самому захотелось хотя бы пивка испить. Но в магазине бутылочного не сыскать, а за разливным не наст о ишься. Как раз к концу рабочего дня выдуешь кружечку разбавленного пойла. Ра с сказывали, что в шестидесятых, пивные, с таранкой и раками, стояли на ка ж дом углу. Не верится просто, что у нас могло быть такое. Мелькнула мысль, а не зав а литься к кому-нибудь в гости? Так все на работе или в отпусках. Лето. Алексей решил, что ничего не остается, как тащиться назад в институт. К тому же там о с тался не съеденный тормозок - остатки со вчерашних тещиных именин. Это яв и лось до с тойной причиной вернуться на рабочее место. Алексей вздохнул и поплелся обра т но.

За время его отсутствия в лаборатории никаких катаклизмов не случилось. Все как всегда. До оскомины привычно. День за днем одно и тоже. Часы, дни, м е сяцы сливаются в один. Время от времени меняешь костюм и ботинки, и не замеч а ешь, как бац, а десять лет прошло. А под тобой все тот же облезлый стул, да перед глаз а ми линялые занавески на окнах. Еще раз бац, бац, бац и, глядишь, пора батенька Вам на пенсию. Такой взгляд на жизнь настроения тоже не поднимал.

Алексей лениво полистал бумаги, думая о своем и вдруг ощутил, что в лаборат о рии атмосфера не та, что обычно. Он огляделся. Архипов самозабвенно мудр о вал над пробирками. Такого трудового подъема при плановых работах за ним ник о гда не наблюдалось. Значит, понадобилось местному химику что-то для дома или по д вернулся калымчик. Ковалева, в открытую, вязала. С чего бы такое своеволие на ме с тах? Алексей обвел глазами лабораторию. Ну, точно - лысины Федорыча нигде не видно. При завлабе открыто заниматься своими делами опасались. Алексей п о дошел к Арх и пову:

- С какой стати трудовой порыв?

Вместо ответа Серега ткнул пальцем в стенку, где висел плакатик времен бор ь бы за качество. Крупными буквами плакатик совестил: "Товарищ, помни, д е лаешь для себя!"

- Федорыч, не иначе как испарился надолго? - Высказал предположение Але к сей.

- Федорыч с обеда взял отгул, Гер Оберст, - отрапортовал Серега.

- Да? - Обрадовался Скворцов.

- И? - искушал Серега, давая возможность старшему товарищу подбить его на запретное в рабочее время .

- Ты не против локального праздника непослушания? Есть чудненький нетрон у тый тормозок, - озвучил свое желание Алексей.

- Есть повод?

- Было бы желание, а повод найдется.

- Наташка в доле? - Архипов кивнул в сторону лаборантки.

- Офицеры пьют с женщинами в случае, когда ждут от них взаимности жел а ний, - Отшутился Скворцов, - Пищи у нас на двоих. Отправим ее домой.

- Она не обидится, - согласился с ним Серега.

В прошлом, когда Архипов впервые появился в лаборатории, Наталья Ковалева, их лаборантка, девица незамужняя, окружила новоиспеченного специалиста п о вышенным вниманием. Серега стойко выдержал ее атаки, навеки похоронив над е жду девушки, заполучить его в мужья. С тех пор малопьющей Ковалевой перспе к тива уйти домой пораньше, стала предпочтительней, чем бесплодное высиж и вание рядом посиделок, по окончании которых, каждый направляется в свою ст о рону.

- Совет стаи постановил отпустить тебя домой, - заявил девушке Архипов.

Наташа быстренько убрала вязание в сумочку.

- Много не пейте. Федорыч назавтра обещал загрузить работой, - сказала она уходя.

- Мы не боимся трудностей, - вслед ей прокричал Серега.

- Закройтесь, - обернувшись, посоветовала она.

Серега, встав на цыпочки, достал со шкафа запыленную табличку с надписью "Не мешать! Идет эксперимент!". На табличке буквы "П" и "Е" были перечеркн у ты, и над ними подписана "К". Буква "И" дальше тоже была заменена на "Е". Ч и талось: "Не мешать! Идет Эскремент !" Это не было хохмой отдельно взятой лаб о ратории ферментов. Таблички с такой надписью имелись в каждом отделе и являлись достоянием всего института, многолетним приколом, сродни озорной в е ковой традиции выпускников морского института Петербурга нач и щать до блеска яйца коню Медного Всадника. Прародителем столь глубокомысленного предупр е ждения в институте фармакологии явился завхоз, ныне почивший в бозе. Выступая на партсобрании лет 30 назад, этот не слишком грамотный повелитель скрепок и швабр, прилюдно брал обязательство: "Чтоб экскременты наших ученых стали б о лее качественными, наша служба обязуется..." (и так далее по тексту выступл е ния). Понятно, что он имел в виду научные опыты сотрудн и ков, но дуреющий от скуки зал грохнул хохотом. После этого и пошло, и поехало. Стоило какой-либо лаборатории вывесить табличку "Не мешать! Идет эксперимент!", тут же наход и лись озорники, подправляющие надпись. Шутка показ а лась настолько забавной, что прижилась в институте на много лет. Всякое новое руководство поначалу о б ращало внимание на баловство ученых, пыталось искоренить его. Но чем сильнее был нажим сверху, тем упорнее низы берегли свою забаву, ставшую с годами тр а дицией. Люди разных темпераментов, званий и мировоззрений отстаивали свое право на глоток свободы. И никакие проработки и репрессии не могли их сломить. Вино в ных никогда не находили. Даже завзятые стукачи молчали как партизаны на допросе и не выдавали проказников. Проб о вали изменить текст табличек - ничего не дало. Слово "эксперимент" на них обязательно присутствовало. А если изгото в лялись таблички с надписями "Тихо!", "Не мешать!" и так далее, то нужное слово обязательно приписывали в первый же день. Попытки изничтожить саму идею предупреждающих табличек вызвало негла с ный саботаж - институтские завалили план. Все как один руководители лабораторий и секторов, с невинным видом о п равдывались, что им мешали, постоянно отвлекали в самый ответственный м о мент, что приходилось проводить эксперименты заново, и потому-де не улож и лись в срок.