Семен Созутов - Нф-100: Самхейн. Падение

Посланник говорил, одновременно качая перед глазами монарха странным чёрным камнем на серебряной цепочке, и, Гранир чувствовал, что не может отвести от необычного предмета глаз, по мере настораживающих, в общем-то, речей гостя, король ловил себя на мысли, что в нём поднимается праведный гнев на тех, кто угнетал его народ уже почти что целое столетие.

Обычная верноподданническая речь, что уже была готова сорваться с его уст, в ответ на резонные замечания вампира замерла сама собой, и вместо этого монарх яростно выпалил.

-Нет, не нравиться! И я бы всё отдал ради того, чтобы вернуть утраченную свободу и покарать обидчиков! - Гранир внезапно замер, поняв, какую глупость он только что совершил. Теперь посланник с чистой совестью может обвинить его в измене. Что последует за этим, Гранир представлял слишком хорошо, чтобы питать какие-либо иллюзии на этот счёт. В лучшем случае его просто казнят. И это только в лучшем случае.

Но реакция вампира изрядно удивила даже видавшего виды монарха.

-Хочешь вернуть свободу и покарать обидчиков? Что ж, это можно устроить. Только для этого нужно будет делать то, что я тебе скажу.

-Это, смотря, что именно ты скажешь.

-Ты, кажется, не всё понял. - Тон посланника стал жёстким.- Официально, ты уже предатель, и, если ты откажешься от сотрудничества, мне не останется ничего другого, как обвинить тебя в измене.

Только теперь Гранир понял, в какую западню угодил, и выход из неё оставался только один.

-Чего ты хочешь. - Лицо короля, казалось, в один миг постарело лет на двадцать.

-Сейчас ты обратишься с речью к своим подданным, в которой убедишь их поднять восстание против Самхейна.

-Это безумие! Они не станут слушать меня и выдадут тёмным братьям!

-Не выдадут. Я буду рядом и позабочусь об этом.

-Но, подняв восстание, мы обречем себя на гибель.

-Только, если вас не поддержат другие народы. К тому же, сам Имморталис будет на вашей стороне! Риск есть, но он минимален! Если всё пройдёт гладко, Бог Света обещает вам полную свободу и независимость.

-Откуда такая уверенность, что другие расы будут на нашей стороне, да и Имморталису, уж прости, куда как далеко до Самхейна! А ведь есть ещё и другие боги! Они тоже вряд ли останутся в стороне!

-Об этом не беспокойся. Это уже не твоя забота. Поверь, я не стал бы рисковать, будь я не уверен в успехе предпринятого. Да и выбора у тебя всё равно нет, уж ты то это должен понимать...

* * *

Прибыв в свой замок на Херрее, Имморталис приказал слугам ни под каким предлогом его не беспокоить и проследовал в личные покои, где остановился возле самой дальней стены. Проделав какой-то непонятный пасс руками, Бог Света принялся ждать. Через несколько секунд часть покрытой золотой обивкой каменной стены беззвучно отъехала в сторону, открыв вход в крохотное тёмное помещение. По мановению руки правителя Мэртиса вспыхнут свет, который издавали факелы, прикреплённые с обеих сторон комнаты. Сразу стало видно, что её дальний конец занимает большой тёмный постамент, на котором стояло круглое зеркало с абсолютно чёрной, непроницаемой поверхностью. Казалось, оно было соткано из предвечного мрака. Больше в комнате не было ничего.

Подойдя вплотную к постаменту, Имморталис положил руки на зеркальную поверхность, и принялся сосредоточенно вглядываться в его непроглядную черноту. Через минуту поверхность предмета прояснилась, и сквозь неё стало видно существо, кошмарнее и отвратительнее которого сложно было бы что-либо представить, даже имея абсолютно больное воображение.

Жуткий, абсолютно чёрный скелет, намного выше, если судить по пропорциям, человеческого роста, пальцы которого оканчивались длинными тридцатисантиметровыми когтями, напоминающими ножи для разделки туш. Глаза твари полыхали багровым огнём, и такая ненависть и злоба ко всему живому чувствовалась в её взгляде, что сразу становилась понятно, что бестия не принадлежит к этому миру, прибыв явно из какого-то другого кошмарного места.

-Как всё прошло. - Голос твари был под стать её облику и напоминал отвратительный скрежет, похожий на скрип железа по стеклу.

-Пока всё идёт по плану. Я едва не лишился головы за гибель двадцатитысячного отряда, но мне удалось убедить Самхейна, что это была не моя вина.

-То есть затея с бунтом прошла удачно?

-Удачнее некуда. Было нетрудно подбросить твой артефакт одному шаргрскому магу. Он и, правда, превратился в форменного болвана! После этого ему легко было внушить приказ поднять мятеж, оскорблять богов и так далее.

Хитрый план Бога Света и его жуткого собеседника заключался в том, что одурманенный чародей сам возомнил себя богом и начал собирать сторонников. Амулет, вручённый ему, помогал без малейшей сложности вербовать людей, внушая им те мысли, которые были угодны его хозяину. Маги, верные небожителям не могли самостоятельно справиться с ним и были вынуждены, обратится к Богу Света, их прямому покровителю.

Тому же ничего не оставалось делать, кроме как спешить на помощь своим "возлюбленным чадам", и, прибыв на место мятежа просто приказать талисману, который на самом деле подчинялся Имморталису, убить главного бунтовщика и, без малейшего риска для своей драгоценной персоны, подавить восстание, став, к тому же героем и спасителем в глазах местных жителей.

Таким образом предлог, по которому он вынужден был покинуть армию не вызывал сомнений, а всех прямых свидетелей своего абсурдного приказа уничтожили сарты. План был гениален и прост, но, к слову сказать, был придуман не самим Богом Света, а исходил от его потустороннего союзника, Имморталис занимался лишь его воплощением.

- А как дела на юге?- Тварь ожидающе уставилась на собеседника.

-Гномы клюнули на приманку - Имморталис поёжился от нечеловеческого взгляда - твой талисман опять помог. Теперь войска Сахмета не представляют для нас угрозы на севере.

-Отлично! - Довольно проскрежетала тварь - Я думаю, пора испробовать силу талисмана на геронах. Если так пойдёт и дальше, то у Самхейна вскоре и вовсе не останется войск, А сам он будет уничтожен!

* * *

Гранир стоял в первых рядах хирда, наплевав на древнюю гномью заповедь о том, что король должен руководить сражением, а не сходиться с противником в рукопашной. Казалось, всеми гномами овладело боевое безумие. Монарх прекрасно помнил, какое впечатление произвела на его подданных его речь.

Не будучи косноязычным, король всё же не был великим мастером ораторского искусства, но в тот момент им овладела странная сила, которая, казалось, за него подбирала именно те слова, которые и были нужны для того, чтобы разжечь пожар в сердцах воинов. Он помнил оскаленные рты и бешено сверкающие глаза подземного народа, и, в этот миг он сам ничем не отличался от них: также выкрикивал боевые кличи, также был готов идти на врага, хоть с голыми руками.