Владислав Чупрасов - Нф-100: Шутки Георга Дебича

Луч света дрожал и бегал по стенам, а Трой крался следом, прислушиваясь к каждому звуку. Он был готов отключить фонарик в любой момент, как только услышит чьи-то шаги. Сейчас больше всего не хватало полицейского шлема, в котором полагался ночной визор - но ни у одного полицейского не было с собой шлема, он это сразу увидел.

Даже если Трой успеет выключить фонарик раньше, чем тот парень - или кто-то еще? - его заметит, то кто может гарантировать, что у него самого нет визора? Тогда Троя от выстрела или даже сильного удара не спасут ни удача, ни скорость реакции.

Ни шагов, ни выстрелов не было слышно, и от этого Трою было еще более беспокойно: конечно, сейчас должно было случиться что-то из ряда вон плохое. Например, кто-то нападет из-за спины.

Поддавшись внезапной панике, Трой обернулся и наискось прочертил фонарем по коридору. Коридор был таким же темным и пустым, как и с другой стороны. Глубоко вздохнув, Трой двинулся дальше.

Когда коридор перешел в резкий поворот, Трой неохотно вильнул вместе с ним, прислушавшись. Впереди что-то тихо потрескивало. Звучал голос, но пока еще слишком далеко, чтобы можно было расслышать слова. Немедленно погасив фонарь, Трой пошел вперед, стараясь не шуметь и ступать как можно осторожнее, чтобы не споткнуться. Ведя рукой по стене, он ощущал, как на коже остается густой след копоти и ошметков слизи. Мало приятного.

Голос принадлежал одному человеку, а он не переставал говорить все то время, что Трой приближался, но это ни о чем еще не говорило. Может быть, человек просто очень хорошо им владел, поэтому ничем не выдал, что услышал шаги.

Но голос звучал неподдельно беззаботно, и то и дело менялся. По крайней мере, у Троя не было каких-либо сомнений в том, что говорил один и тот же человек.

- Но, братик, - с бабьими интонациями протянул он, - Александр ведь не предупреждал нас о том, что делать с этими парнями. К тому же, они хорошенькие, жаль, что ты лицо одному поправил. Но послушай, они разговаривали с тем парнем, который, вообще-то, сбежал! - Интонации жутко скакали, но что так, что так, голос был довольно мерзким. - Мало ли с кем они разговаривали. Один из них в полицейской форме, так что тебе либо придется его убить, либо выкинуть отсюда куда подальше, чтобы никто не подумал на нас. Я не выйду из здания! Что значит не выйду?! Реми! Рене!

Трой окончательно запутался в попытке разобраться, о чем говорит сам с собой этот странный человек. Мысль, что именно на это и расчет, настигла Троя внезапно. Он развернулся и прижался спиной к стене. Хотя бы сзади точно никто не подкрадется.

Никто и не подкрадывался. Видимо, за время службы на "Неу" под прикрытием нервы Троя окончательно расшатались, вот и выдавали сейчас рандомные (пусть и обоснованные) параноидальные страхи.

Этот человек, если не считать Ружевичей без сознания, был один. Он сидел над слабым костром и без умолку болтал сам с собой, полностью погруженный в беседу.

Больше ничего рассмотреть не получалось, но и тянуть бесконечно тоже было невозможно. Еще непонятно, о чем этот Реми (Рене?) договорится сам с собой.

Трой постарался как можно быстрее преодолеть дверной проем, который казался ему наиболее опасным участком. Ничего, естественно, не случилось, не сработали датчики, не заорала сигнализация - да и откуда все это в сгоревшем доме?

Осторожно ставя ноги так, чтобы создавать как можно меньше шума (по крайней мере, быть тише, чем потрескивающий костер), он подошел ближе.

- Знаешь, сестренка, ты, наверное, права, - когда парень заговорил, сердце Троя забилось так быстро, как будто собиралось прорваться наружу. Пришлось остановиться, чтобы успокоиться и понять, что разговаривают не с ним.

- Нужно валить этих ребят, пока они не принесли на хвосте подкрепление. Да?

Трой подобрался вплотную, переведя шокер в боевой режим. Он вытянул руку, чтобы прижать шокер к шее сидящего парня. Но тот обернулся, и одновременно с треском электрического разряда раздался выстрел.

Содрогнувшегося всем телом Реми отбросило назад, а Трой, взмахнув руками, начал падать назад, больше удивленный насыщенным цветом окружающей темноты, чем дырой в собственном животе.

Когда Макс пришел в себя, костер почти зачах. Поворошив ботинком мигающие угли, он кое-как раздул полноценное пламя, которое разгорелось только после того, как Макс обнаружил поблизости коробку с таблетками для розжига. Когда открытый огонь, несколько напрягающий Макса, стал давать достаточно времени, чтобы что-то увидеть, он смог осмотреться.

Во рту было сухо, в висках саднило. Боль пульсировала где-то в затылке - там, куда пришелся удар. В поисках твари, которая это сделала, Макс встал сначала на колени и только потом в полный рост.

С высоты ситуация была не яснее, чем из положения лежа. Рядом, на боку, накрывшись рукой, лежал Май. Выглядел он паршиво, но интересным было другое: один из парней Волка, Трой, лежал по одну сторону костра на спине, абсолютно мертвый, а другой, неизвестный, лежал с другой стороны. Его рука, протянутая к костру, чуть подрагивала.

Определить, кто из них был причиной головной боли Макса и бессознательного состояния Мая, было не так уж сложно. И этот парень был парализован. В открытых глазах отражались всплески пламени.

Макс подошел ближе, мыском ботинка оттолкнул пистолет, из которого, видимо, был застрелен Трой. Потом, подумав, все же поднял его и с интересом заглянул в лицо убийцы. Наверняка, он убил бы и их с братом, если бы они очнулись раньше. Или нет? Троя он, кажется, не жалел. Но и тот тоже был не дурак.

- Не буду спрашивать, за что, - медленно и четко произнес Макс. Парень бешено завращал глазами - видимо, услышал.

Макс отступил на шаг и дважды выстрелил, целясь в голову.

Оба раза попал.

Когда Май пришел в себя, первой его мыслью было - лучше бы сдох. Его кто-то тряс, куда-то тащил, в рот, в глаза и за шиворот текла холодная вода, но все, что смог сделать Май - это что-то прохрипеть и извернуться, когда его вывернуло на пол. И еще раз. И еще несколько раз.

Наконец его оставили в покое, положили куда-то. Май лежал на спине с закрытыми глазами, к горлу то и дело подкатывал тошнотворный комок, все звуки (тихий шорох, треск и скрип) казались страшно громкими. Попытка разлепить сухие губы и что-то сказать не увенчалась успехом. Май чуть наклонил голову, и по щеке медленно-медленно поползла к губам крупная капля. Он с трудом слизнул ее распухшим языком.

Вода отдавала затхлостью и кровью, так что Мая вывернуло еще раз. Какой-то желчью.

- Чтоб тебя, забрызгал, - раздался раздраженный голос рядом. - Я тебе что, нянька?

- Мхм, - невнятно ответил Май, пытаясь разлепить глаза. Лучше ему не становилось: даже в полной темноте все кружилось и куда-то плыло, и только в одном волшебном положении - чуть повернув голову при полностью лежащих плечах - было не так плохо.