Михаил Казьмин - Через семь гробов 2

— Хм, а этот Корнев молодец… Прямо-таки дипломат, — задумчиво произнес император после некоторой паузы. Генерал Николаев, имея немалый опыт докладов его величеству, плавно переходящих в беседы, терпеливо ждал, когда государь продолжит. Вставить сейчас хоть слово было бы со стороны генерала недопустимой оплошностью.

— Да, дипломат, — император подвел черту под своими размышлениями и принялся делиться с генералом их результатами. — Разумеется, изъять самого Хаксли было бы, наверное, проще, нежели пять чемоданов с аппаратурой, однако же Корнев предлагает завладеть именно аппаратурой. Я так понимаю, он отдает себе отчет в тех сложностях, которые были бы вызваны похищением профессора Хаксли.

— Вы говорите о дипломатических сложностях, государь? — уточнил генерал.

— Ну что же вы, Олег Анатольевич, думаете, раз я назвал Корнева дипломатом, то только дипломатические сложности имел в виду? — с укоризной спросил император. — Не только и не столько. Конечно, ваши специалисты вывезли бы Хаксли так, что доказать нашу причастность к его похищению было бы невозможно, в этом я не сомневаюсь. Вот только вы лучше меня знаете, что в таких делах доказательства для принятия ответных мер не требуются, все решается после ответа на вопрос «кому выгодно».

Эту особенность тайной войны разведок генерал Николаев действительно знал лучше, так что промолчал, изобразив лицом полное понимание и согласие.

— И вряд ли мы бы после такого похищения смогли наладить с этим Хаксли нормальные рабочие отношения. Я бы, например, не удивился, если бы он попытался увести нас в сторону, дать ложные сведения, совершить несколько преднамеренных ошибок в расчетах и так далее. Не удивился бы и посчитал профессора Хаксли в своем праве.

Генерал-лейтенант вновь одним выражением лица признал правоту его величества. Это точно. Можно было бы, конечно, принять известные меры воздействия, чтобы принудить Хаксли к сотрудничеству. Нет, никакого физического насилия или психологического давления, Боже упаси! Но во многих случаях неплохо работают правильно подобранные медикаменты… С одной существенной оговоркой: чем более высоко организован интеллект человека, тем меньше от этих средств толку, зато больше побочных эффектов. И главное — тут ведь еще надо знать, о чем спрашивать, а те специалисты, которые пока что имелись в распоряжении генерала, даже возможность такого явления с трудом себе представляли. И как в таком случае ожидать от них толковых вопросов?

А аппаратура — совсем другое дело. Железо, оно и есть железо, законы физики и свойства материалов одинаковы во всем космосе и уж тем более во всех государствах, так что, получив технику этого Хаксли, наши специалисты так или иначе разберутся, что там к чему и как оно работает. Тем более, тут никаких сомнений не было, к работе с этой аппаратурой привлекут самых лучших ученых и инженеров.

Да и насчет того, что Хаксли был бы в своем праве, осложняя нашим специалистам жизнь и работу, его величество опять-таки прав. Любой нормальный человек в таком положении поступил бы именно так. Другое дело, что по роду службы генерал понимал — иной раз человека надо ломать. Ломать жестко и беспощадно. Но опять же, в данном случае на пользу делу это вряд ли пошло бы…

— Есть еще и моральная сторона вопроса, — добавил, подумав, император. — Запад, конечно, нагадить и напакостить нам никогда не поленится, и никакими моральными сомнениями тут терзаться даже не подумает. И мы, разумеется, отвечать на такое увещеваниями никогда не будем. Вот только опускаться до их уровня не будем тоже. Дать подлецу по физиономии — это нормально. Выстрелить в ответ на оскорбление — во многих случаях также вполне уместно. Но отвечать на мерзость и подлость мерзостью и подлостью — уже нельзя, хотя, пожалуй, в редчайших случаях и допустимо. Но никогда нельзя делать подлость первыми.

Вот тут генерал Николаев мог бы и поспорить, но делать этого не стал. У государя своя мера, у него, генерала тайной войны — своя.

— Впрочем, вам, Олег Анатольевич, это не так интересно, как я понимаю, — с улыбкой добавил государь. — В любом случае даже без Хаксли на Западе рано или поздно придут к тому же, и скорее рано. Записи какие-то он все равно оставил, те или иные предварительные изыскания проводил, восстановить потом все это будет не настолько сложно. Уж если что-то один раз открыто в науке, этого уже не закрыть. Помните же, как ни берегли мы две с половиной сотни лет назад секрет полетов через гиперпространство, а все равно на Западе его раскрыли. Так что наша с вами задача — разобраться самим, а уж найти способ обойти западников в этом параллельном мире мы сумеем. Не первый раз, слава Богу. И потому аппаратура Хаксли нам просто необходима. Может быть, у вас есть что возразить?

— Нет, государь, — просто ответил генерал. — Я и сам пришел к выводу о том, что лучше изъять аппаратуру Хаксли, а не его самого, правда, по другой причине.

— Поделитесь, — заинтересованно сказал император.

— Завладеть аппаратурой и вывезти ее с Корела так, чтобы это никак не было связано с Корневым, точнее, с Корневыми, нам будет проще, чем убедительно замаскировать причастность Корневых к похищению Хаксли.

— Ну вот видите, Олег Анатольевич, если решение правильное, прийти к нему можно многими путями. Интересно, чем руководствовался здесь сам Корнев?

Генерал Николаев постарался показать, что ему это тоже интересно, но никаких предположений по данному вопросу у него не имеется.

— Впрочем, — усмехнулся его величество, — если вы еще не забыли о моем пожелании, я у него и сам еще спрошу.

В ответ генерал изобразил вежливую улыбку и наклонил голову, демонстрируя, что шутку его величества понял. Ну, в самом деле, не мог же государь всерьез предположить, что генерал забыл недвусмысленно высказанное монаршее пожелание обеспечить безопасность Корнева и его жены! Однако же мысли генерал-лейтенанта занимал совсем другой вопрос. Вот хорошо это или плохо, что его величество проявляет такой интерес к персоне штабс-ротмистра Корнева? В смысле, хорошо это или плохо и для самого генерала Николаева и для возглавляемого им дела? Конечно, плюсов тут просматривалось куда больше, нежели минусов. Благосклонность государя к офицеру его, генерал-лейтенанта Николаева, отдела Главного разведуправления Генерального штаба — это награды не только штабс-ротмистру, но и самому генералу, это благосклонность ко всему отделу, это высочайшее разрешение на проведение многих, так сказать, смелых и нестандартных операций, за которыми последуют новые награды, да и чины с должностями тоже. Даже в его звании и должности генерал-лейтенанту было куда расти, а какой нормальный офицер откажется от повышения? Офицер без честолюбия — это и не офицер уже, а какое-то ходячее недоразумение…