Михаил Казьмин - Через семь гробов 2

Но все эти блага прольются на генерала Николаева только при одном условии. Операция, главным действующим лицом в которой оказался штабс-ротмистр Корнев, должна завершиться успехом. Строго говоря, задачу, ему поставленную, штабс-ротмистр уже выполнил и выполнил с блеском. Провел наблюдение, сделал правильные выводы, предложил вполне разумное и целесообразное решение. Даже кандидата на вербовку нашел перспективного, капитана Ферри. Однако теперь, когда операция в силу открытых Корневым обстоятельств вышла на другой уровень, этого уже мало. Теперь с именем Корнева будет связываться получение доступа к выходу в параллельный мир, а это такие перспективы… Даже в случае неудачи (генерал, в общем-то чуждый всяческим суевериям, все-таки мысленно трижды сплюнул) штабс-ротмистр останется первым, кто добыл эти ценнейшие сведения, и наградами его не обойдут. Но только его одного. Так что работаем, делаем все, чтобы превратить открытие штабс-ротмистра в очередной тихий и незаметный триумф русской разведки.

Напевая немудреную веселую песенку, Хайди вертелась перед зеркалом, подбирая наряд к очередному выходу в салон. Роман, развалившись в кресле, с интересом наблюдал за попытками жены нарядиться сегодня как-нибудь ну просто совершенно по-особенному, да еще и применяя при этом крайне ограниченные ресурсы своего походного гардероба. Надо полагать, после того фурора, который Хайди произвела в салоне вчера, одеться пусть красиво и эффектно, но уже привычно для остальных пассажиров супруга считает недостаточным для поддержания на должном уровне своего резко повысившегося престижа.

Явно превзойдя мисс Корби в искусстве зажигания публики, Хайди не остановилась на достигнутом и, вновь уступая Джине ее законное место за синтезатором, сказала, что вот если бы тут был аккордеон, она бы и еще не такое смогла. Дальше все пошло как в кино — Грант подозвал к себе стюардессу Сьюзи, та куда-то ушла и минут через пять принесла аккордеон. Ну, тут Хайди и выдала…

Честно говоря, Роман так и не смог оценить, на чем его супруга играла лучше — на аккордеоне или на синтезаторе. Ведь аккордеон хорош тем, что не требует от исполнителя сидеть на месте. Играть на аккордеоне можно и сидя, и стоя, и даже на ходу. И когда Хайди пошла по салону, лавируя между столиками и наяривая что-то разухабистое, всю мужскую половину пассажиров вместе с Грантом и капитаном Ферри занимало не желание вслушаться в бесшабашную музыку, а еще более сильное желание получше рассмотреть исполнительницу, особенно сзади — спереди-то она была прикрыта аккордеоном. Ну, казалось бы, что, не видали красивых женщин, что ли? Но даже Корнев глядел на жену с куда большим вожделением, чем обычно. Все же когда женщина стремится сохранять на ходу равновесие, которое в данном случае нарушал висящий впереди инструмент, это выглядит куда возбуждающе, чем даже хорошо поставленная походка «от бедра».

Как ни странно, особой ревности Роман не испытывал. Он снисходительно поглядывал на этих несчастных, вынужденных лишь во все глаза пялиться на ту вызывающую красоту, что через час-другой будет принадлежать только ему. Однако в эту бочку меда тут же попала не ложка даже, а здоровенный половник дегтя — когда Корнев заметил, как на его жену смотрит этот чертов Бейкер. Точно Хайди сказала еще в первый вечер на «Звезде счастья» — как на еду. Вот же ублюдок, мать его…

Впрочем, острый приступ желания поковыряться в глазах Бейкера вилкой тут же сменился этаким довольным злорадством — взгляд Бейкера перехватила и сидевшая рядом Стоун и уже через мгновение этот подонок яростно сверкал глазами в сторону этой шлюхи. Похоже, она под столом пнула его ногой. Хороша парочка, нечего сказать! Вот было бы здорово, если он ее на хрен задушил, а она перед этим успела подсыпать ему лошадиную дозу той гадости, которой отравила Саммера!

В общем, вечер вчера удался. А уж то, что они с Хайди устроили после него в кровати… Это была просто какая-то феерическая, неописуемая и непередаваемая роскошь, настоящее торжество дикого, необузданного и ничем не ограниченного восторга и счастья.

Корнев поймал себя на том, что вот прямо сейчас лучше прошлую ночь не вспоминать, потому как желание, поднимающееся в нем с этими мыслями, стоило немедленно подавить. Не хватало еще, чтобы он оторвал жену от, кажется, близкого уже к завершению процесса выбора подходящего к случаю наряда. Что ж, похоже, второй вечер подряд ни у кого не будет сомнений, кто в салоне «Звезды счастья» самая-самая…

От грешных и сладких мыслей Роману, пусть и не сразу, помогли отвлечься воспоминания о вчерашнем дне и о том, что было сегодня вот до этого самого момента. Дни, кстати, что вчера, что сегодня, оказались вполне себе неплохими. Даже не в красотах природы Корела тут дело, хотя и они продолжали радовать своим буйством и разнообразием. Вообще, Корнев давно заметил, что на всех мирах Белого космоса, где ему довелось побывать — что на русских, что на немецких, что на Фронтире — люди предпочитали селиться там, где климат напоминал земные субтропики. Видимо, белым людям на Земле остро не хватало такого мягкого климата. Однако на Кореле природа поражала невероятным сочетанием привычной Корневу, да и не ему одному, мягкости климата с кричащей яркостью растительного и животного мира, на других планетах более свойственной широтам тропическим или экваториальным. По крайней мере, такого Роман не видел нигде.