Евгений Лукин - Сокрушитель

— Ну, я не знаю! — плачуще проговорил толстяк в пончо. — Трудишься-трудишься, долбаешь-долбаешь…

Не договорил, махнул рукой и побрел, расстроенный, прочь.

Тот, что постарше, ухмыльнулся, потрепал ободряюще Ромку по голому плечу и двинулся следом. Площадь звенела возбужденным чириканьем. Лупоглазые подбирались к капсулам.

— Кши! — замахнулась на них стриженая Клавка. — Вот я вас!

Собрала в подол все капсулы до единой и, недовольно буркнув: «В расчете!» — заторопилась к ближайшему теневому овалу.

Сгинула. Разочарованно щебеча, стали разбредаться и пушистые зверьки.

Девушка с интересом смотрела на Ромку. Оба молчали.

— Меня зовут Лика, — сообщила она наконец. — Знаете, Рома, это было великолепно…

Так это что же? — вымолвил Василий, остолбенело глядя вслед удаляющемуся устройству. — Это выходит, если мы ломаем такую вот хренотень… Они нам что? Пожрать за это дают?

Безобразные россыпи обломков были убраны, и вылизанное «мусоркой» покрытие блистало, как витринное стекло.

— Должен сказать, что вы весьма сообразительны, Василий… — вполне серьезно отозвался дедок Сократыч, собирая заработанные капсулы в белоснежный подол. — Я всегда подозревал, что дремучесть нашей милиции — это… м-м… злобная легенда… Так вот, вы совершенно правы, — продолжал он, направляясь к приземистой глыбе с этаким свечным наплывом сбоку. — Именно за это и именно пожрать. Такая, знаете, работа-Старичок вытряхнул капсулы в ложбинку, весьма удобно расположенную как раз посередине наплыва, сам присел рядышком и с любопытство оглядел на остолбеневшего собеседника.

— Чья? — хрипло спросил тот.

— Чья работа? — переспросил старичок. — Вы знаете, в том числе и ваша… Смею заверить, что иным путем съестного здесь не достать. Разве что выменять у кого… Да вы присаживайтесь, Василий, присаживайтесь… В ногах правды нет… Собственно говоря, ее нигде нет, но… Прошу!

Василий сделал два нетвердых шага и опустился на краешек наплыва.

— Да, работа… — с удовольствием повторил дедок. — И, как вы уже, наверное, убедились, далеко не столь простая, как кажется поначалу… Требующая, я бы сказал, чутья, интуиции, черт побери! Я вот, честно вам признаюсь, слаб, бездарен, камушка не чувствую — так, стучу куда ни попадя… Но есть у нас, знаете, такие асы!.. Хотя, конечно, то, что вы рассказывали о вашем товарище (чтобы целую глыбу — одним ударом!), это уже, простите, что-то из области фантастики… Вы, кстати, что предпочитаете? Острое? Пресное?.. Если острое, то попробуйте вот эту, сиреневую…

Говорливый старичок всучил Василию сиреневую капсулу и плотоядно оглядел оставшиеся. Приятное личико его при этом слегка осунулось, перестав отчасти соответствовать словесному портрету.

— Да они что тут, с ума посходили? — вырвалось у Василия.

— Простите, вы о ком? — рассеянно переспросил Сократыч.

— Да о хозяевах!

— M-м… Хозяева?.. — Чуть растопыренная пятерня, пошевеливая морщинистыми желто-розовыми пальчиками, коршуном кружила над горкой капсул. — Вот с хозяевами, Василий, сложно… — Коршун замер и без промаха пал на добычу — ею оказалась капсула нежно-лимонного цвета. — Что касается хозяев, то здесь мы, так сказать, ступаем на зыбкую почву предположений и гипотез… — Туг Сократыч надкусил пластик, прикрыл глаза, и далее кадычок его подобно поршню совершил несколько энергичных возвратно-поступательных движений. Оболочка опустела.

Василий тупо глядел на собеседника. Потом машинально надкусил силком навязанную капсулу и поперхнулся. По остроте это и впрямь могло соперничать с кавказской кухней.

— А что, товарищ ваш тоже из милиции? — живо поинтересовался старичок, открывая глаза и проворно протягивая руку за второй порцией.

— Да нет, — осторожно двигая опаленным специями языком, сказал Василий. — Наоборот.

— А-а… — Дедок Сократыч покивал. — Понимаю… То есть он убегал, вы за ним гнались — и… Понимаю. Опасный преступник? В розыске?

— Какой там, к черту, опасный! — сказал Василий, ища, куда положить надкушенную капсулу. — Так, хулиганье… Послушайте! — спохватился он вдруг. — А сами-то вы как сюда попали?

— Наверное, так же, как и вы… — охотно пояснил дедок Сократыч. — Проснулся однажды ни свет ни заря — старческая, знаете ли, бессонница, — выглянул в окно, а посреди двора летающее блюдце стоит… Посмотрел я на него, посмотрел… Собрал кое-какие вещички, оделся… Так вот и попал.

— Добровольно, что ли? — не поверил Василий. Дедок Сократыч поглядел на него и засмеялся.

— Тут такая тонкость, Василий… — сказал он. — Детишки мои разлюбезные меня как раз в психиатрическую клинику налаживали… Жилплощадь им моя понадобилась… Так что, согласитесь, терять мне было особенно нечего…

Ощутив некий холодок под ложечкой, Василий пристально всмотрелся в собеседника, расправляющегося вот уже с третьей капсулой. Платон Сократович… Психиатрическая клиника… Может, и впрямь не в себе старичок?..

— Ну ладно, — сказал он наконец. — А как все-таки на хозяев выйти? Старичок огорчился.

— Ну куда вы, ей-богу, торопитесь! — укоризненно проговорил он. — Вам что, домой не терпится?

— А вы как думали? — сердито ответил Василий. — У меня ведь там служба, семья…

— Дети? — с любопытством уточнил дедок.

— Да нет… Детей нету.

— А! Следовательно, нежная любящая супруга? Василий насупился.

— Да уж любящая там! — буркнул он, все еще не зная, куда пристроить надкушенную капсулу. — Я вон в высшую следственную поступать хотел — так и подготовиться не дала! Как увидит меня с книжкой — аж затрясется вся…

— Что так? — поинтересовался дедок, небрежно бросая на пол пустую оболочку.

— Говорит, выпендриваюсь. Ищи, говорит, себе образованную. И главное, как поскандалим — так выкидыш! А потом я же и виноват…

Дедок Сократыч сочувственно и скорбно кивал.

— Послушайте, Василий, — сказал он. — Только ради Бога не обижайтесь! Но если все действительно обстоит так, как вы рассказываете, то положение у вас там было похуже моего…

— Здесь, что ли, лучше?

— Господи, да конечно же! — Старичок даже руками всплеснул. — Какое может быть сравнение! Это вы просто с непривычки растерялись, а вот обживетесь, присмотритесь… Ну, вообразите, что вы попали в рай…

Василий ошалело посмотрел на старичка.

— Ни хрена себе рай! — содрогнувшись, возразил он. — А эта?.. Ну, эта! — Он поднес растопыренную пятерню к глазам и подвигал ею, как бы стирая черты лица.

Сократыч недоуменно поморгал, но вскоре лицо его прояснилось.

— А! Так вы, стало быть, и с куклой Машей познакомиться успели? — вскричал он и покивал, опечалившись. — Представьте, безобиднейшее создание! Хотя опять же с непривычки… Сильно испугались?