Фредерик Пол - Война торговцев космосом

То, что они подсыпали мне в кофе, не было ядом. Я только потерял сознание и погрузился в глубокий сон. Я спал долго.

Разбудил меня чей-то громкий голос.

— Подъем! Пять минут.

Я проснулся. Но совсем не в квартире Митци, а в маленькой спартанского убранства комнатушке с одним окном.

Когда я осознал, что жив, я повнимательнее огляделся вокруг. К моему удивлению я не был привязан к кровати, и, судя по всему, меня никто не бил. Постель была довольно удобной, под головой подушка, сам я, почти голый, был накрыт легкой простыней. У кровати стоял столик, на нем — тарелка с овсянкой и стакан фруктового сока. Вдруг я заметил конверт, прислоненный к стакану. Прямо как в детективном романе. Вскрыв его, я быстро пробежал глазами текст: «Тенни, дорогой! В таком виде ты никому не нужен — ни нам, ни себе. Если выдержишь курс лечения, мы ждем тебя. Желаю успеха».

Подписи не было, но был постскриптум: «У нас есть свои люди в Центре, они будут информировать нас о тебе. Хочу предупредить — у них есть полное право действовать по ситуации».

Мысленно я несколько раз повторил эти последние слова, стараясь проникнуть в их скрытый смысл. И, видимо, размышлял слишком долго, ибо, как и положено в детективе, записка в моей руке стала самоуничтожаться и вскоре от нее осталась горстка пепла. Я поспешно стряхнул его, ибо почувствовал, как он обжег мне пальцы. Я испуганно огляделся. Но умнее от этого не стал. Дверь была заперта, а окно из непробиваемого стекла плотно законопачено. Все говорило о том, что Центр не собирался предоставлять своим пациентам возможность покидать эти стены без разрешения. В этом было что-то зловещее. Угнетало то, что меня лишили привычных транквилизаторов. Теперь я уже не мог побороть свои страхи зелеными пилюльками.

Однако на столе стояла еда, а я изрядно проголодался. Видимо, я проспал парочку обедов или ужинов. Я протянул руку к стакану с соком, и в это же мгновение началось черт знает что.

Снова послышался крик, разбудивший меня ранее.

— Подъем! Все на выход.

А затем завыли сирены, загудели гудки, пронзительно задребезжал звонок. Иными словами, было сделано все, чтобы никто не посмел игнорировать команду. Замок в двери, щелкнув, автоматически открылся. Кто-то на бегу ударил в дверь и побежал дальше.

— На выход! — крикнул парень, сунув голову в дверь, и выразительным жестом большого пальца огромной лапищи указал за спину.

Я понял, что возражать бесполезно, тем более, что он был вдвое выше и крепче Хэйзлдайна. На нем был голубой тренировочный костюм. Таких орущих и стучащих в дверь молодцев было не менее десятка. Я успел найти пару шортов и напялить их. Чувствуя себя неодетым, я вышел в коридор вместе с двумя десятками таких же, как я полуодетых жалких личностей. Всех тут же выгнали во двор, где нас встретил липкий от смога промозглый предутренний воздух. Еще не рассвело, но край неба уже побагровел. Сбившись в кучу, мы ждали дальнейших распоряжений. Это напомнило мне начальную подготовку рекрутов. Но я ошибся. Это было намного хуже. Новобранцы — это все же однородный и не такой уж неблагодарный материал, если с ним поработать. Но от тех, кого я увидел здесь на плацу, меня взяла оторопь. Разного возраста, мужчины и женщины, худые и толстые, высокие и коротышки жались друг к другу. Одна из женщин, по-моему, весила не менее трехсот килограммов. Кто весил меньше, с лихвой компенсировал «эффект шара» своим малым ростом. Были здесь и куда более тощие, чем я. С состраданием смотрел я на стариков с характерным тиком — пустая рука то и дело что-то бросает в рот, или вливает, или пытается сунуть в него не существующую сигарету. Синдром привычки.

Ко всему еще в это утро лил дождь.

Инструкторы в голубых тренировочных костюмах кое-как выстроили нас на асфальте четырехугольного двора, окруженного низкими барачными строениями. На дверях здания, из которого нас вывели, красовалась табличка: «Отделение активной детоксикации. Острые случаи».

Неожиданно над моим ухом инструктор дал пронзительный свисток. Едва оправившись от испуга, я увидел, как к нам решительным шагом направляется дама в голубом спортивном костюме.

— Черт побери! С каждым разом контингент все хуже и хуже, — недовольно заявила она, обращаясь к коллеге со свистком. Взгромоздясь на некое подобие трибуны, чтобы лучше видеть нас, она обратилась к нам с речью, то и дело прерывая свои слова резкими свистками.

— Прошу внимания! Я надеюсь, вы видели табличку на дверях: «Отделение активной детоксикации». Запомните слово «активной», отныне оно будет определять ваше пребывание здесь. Мы здесь намерены активно лечить вас, а от вас требуется активно помогать нам. Об этом мы побеспокоимся, обещаю вам. Хочу вас предупредить, что, несмотря на наше активное лечение, нас чаще ждут неудачи, чем успехи. Статистика это подтверждает. Из десяти таких как вы четверо после месяца лечения снова возвращаются к старым привычкам. Трое становятся неизлечимыми и попадают в стационар, где могут остаться до конца своей жизни, как правило, не такой уж долгой. Двое — не выдерживают курса лечения. — Тут она почему-то улыбнулась, как ей казалось, «доброй улыбкой».

Мне же, лишенному спасительной пилюли, в этот момент даже улыбка Богоматери не принесла бы облегчения. Свистки инструктриссы лишь усиливали мои страдания. Она явно хотела держать нас в напряжении, требуя внимания.

— Лечение будет проводиться в два этапа. Первый — самый трудный. Мы уменьшим суточное потребление вами наркотиков до минимума, максимально улучшим рацион питания, добавим витамины и соки для быстрейшего укрепления вашего организма. Далее, вводим непременную физическую тренировку. Мы постараемся отучить вас от вредных привычек, научим манерам и нормам поведения. Лечение начнем сегодня же, прямо сейчас. Даю команду. Всем лечь на живот и сделать пятьдесят выжиманий на руках. Кто выполнит, может снять грязную одежду и идти под душ.

Пятьдесят выжиманий!.. Мы испуганно переглянулись. В своей жизни я еще ни разу не пробовал выжаться на руках пятьдесят раз, ибо считал, что это невозможно. А потом подумал: если я не проделаю это, не справлюсь, не будет ничего — ни горячего душа, ни завтрака, ни позволения покинуть этот мокрый от холодного дождя серый двор. Более того, вечером меня лишат спасительных пилюль.

Как ни странно, но задание выполнили все, даже толстуха весом в триста килограммов.

Инспектриса не преувеличивала. Первая фаза исцеления оказалась действительно трудной. Единственно, что еще держало меня в течение дня, это мысль о зеленой таблетке в конце его.

У меня не отняли совсем пилюли. Мне их давали как бы в награду за прилежание. Но чем (больше я старался, тем меньше была награда. К концу третьего дня я получил лишь две трети пилюльки, на шестой день — половину. Таких, как я, избавившихся от привычки к Моки-Коку с помощью пилюль, было всего трое. Остальные страдали самыми разными пороками. Толстуха, например, была жертвой обжорства, поэтому она не пропускала ни одного мусорного бака, где выбирала объедки. Выполняя непременные упражнения, она свистела и хрипела, как испорченные мехи, но не нарушала режима занятий, зная, что иначе ее никто не пустит на кухню в конце дня. Темнокожий маленький Джимми Палеолог, в прошлом техник спецвойск, прошедший службу в Новой Зеландии, где приобщал к цивилизации племена маори, был достаточно грамотен, чтобы не стать рабом вульгарного «комплекса Кемпбелла», но он попался на бесплатной дегустации новых видов напитка Кофиест.