Елена Асеева - К вечности

Не скрою, Родитель вельми удивился, узнав, при смене во мне кодировки, про действия Першего. Я сам того не желая, как бы накляузничал на Отца. Особенно поразило Родителя то, что сия жертва происходила без Его ведома, и Его помощники данные действия старшего сына «прошлепали», — дополнил Он. Еще сильнее Родителя встревожило, что Его любимый сын жертвуя Опечу столь долгий срок времени биоауру, подвергал себя и свое здоровье опасности. Впрочем, Родитель также мне доверился, что и сам не теряет попыток возвратить Опеча в лоно семьи. И посему пытается столковаться с Законом Бытия, внести коррективы в собственное построение, або спасти «малецыка от гибели».

Антропоморф, определенно, был послан Опечем, так как последний услышал мой зов, а вместе с ним и всю тоску, что жила во мне. Не ошибусь, если скажу, что та смурь отозвалась по чувствительности Опеча, подтолкнув его к какому-то безумному поступку. Вельми мощное его создание, антропоморф, общим обликом повторяло скелет животного, в частности крупной рыси. Оно было сотворено из ильмза, элемента относимого к группе металлов, каковой встречался лишь в Северном Венце на планете Таврика. Антропоморф имел темно-серый цвет, скелет его вытянутого туловища держал на себе голову, да короткий хвост, а опиралось на мощные, четыре лапы. Покатыми выглядели сгибы его скелета на месте перехода лап в туловище. К весьма изогнутому позвонку крепились плотно подогнанные широкие полосы ребер, образующие панцирь. Неповторимо четкими были контуры его округлой звериной головы, с заметно выступающей лицевой частью и выпуклым лбом. Сам череп довольно крупный и массивный с широко расставленными скулами и огромной пастью раскрывающейся, коль то необходимо на все девяносто градусов демонстрировал здоровущие изогнутые клыки намного превышающими и саму челюсть, и ширину головы, да не менее мощные передние резцы. Посередине черепа у антропоморфа зияла огромная щель, из каковой струился сизый дымок, а в прорехах поменьше справа и слева в сероватой склере покачивались ярко зеленые крупные радужки и черные зрачки. Насколько я ведал, это было механически-биологическое существо, обладающее определенными качествами, взять хоть они умели летать, и не просто в околопланетном притяжении, но и в космическом пространстве. И хотя их умственные способности были не столь велики, обаче функции многоплановы. А выполнить простейшее, найти, украсть определенного человека, пусть даже в нем живет лучица, стало для них простейшей задачей.

Право молвить, я не знаю, как сие похищение произошло… Как и многие иное, в тот момент моей жизни, я подключился внезапно. Очевидно, волнение плоти, мозга, всплеск нейронов в клетках, привел меня в состояния бодрствования.

И тогда я увидел глаза.

Эти глаза я как-то увидел враз. Точнее они враз предо мной проступили, а в них я четко рассмотрел облик Опеча. Темно-коричневая кожа брата отливала золотыми переливами, голова, точь-в-точь, как у Першего, поросла курчавыми черными волосами, а на округлом лице не имелось растительности. Опечь был высок и могуч в плечах… На лице его зримо нависал над толстыми, рдяными губами орлиный профиль и качественно выступали вперед скулы. Право молвить раскосые, черные очи, самую малость отливали зеркальностью.

Я тогда сразу догадался, что заглянул вглубь времени… Времени, оное мне было доступно. И в том грядущем узрел возвращение старшего брата в лоно Зиждителей, да судя по цвету кожи в печищу Димургов. Впрочем, в том мгновенно проскочившем будущем я не углядел на Опече ореол-венца, может потому как его у него более не будет? Ведь свой венец он когда-то уничтожил. Тогда когда ушел от Атефов. И тем действием разрушил связь…мост…чревоточину между собой и Богами. Между собой и Родителем. Уж, так сильно Опечь любил Отца, что не смог, не сумел пережить своего с ним расставания, отлучения от него. Хотя данное отлучение по большей частью происходило не по желанию Першего, а по настоянию Родителя. Похоже, последний делал все, что бы я! Я — Крушец появился во Всевышнем!

А может я не увидел ореол-венца, просто потому как сей миг был связан определенным образом только со мной.

Антропоморф полностью зависимый от мыслей своего создателя, очевидно, похитив девочку растерялся. По какой-то причине связь меж ним и его Творцом прервалась, определенно, так подействовали щиты, что по окоему планеты расставили Боги. И потому он вельми не благодушно поступил с Владелиной… По первому ее напугав, а после, понеже обладал на то особыми качествами, попытался вытянуть силы из плоти. Обаче я того ему не позволил сделать.

Мы находились в капельнике, особом приспособлении, которое не просто обладало возможностью подстраиваться под рельефное строение местности, а подобно кроту внедрялось в саму почву, становясь неотличимым от ее цвета и состава. Изнутри она походила на небольшое квадратное помещение, высокое и одновременно весьма узкое, с серебристыми, гладкими стенами, полом и потолком, где по его полотну в двух направлениях по угловым стыкам стен струились ярко голубые огни, являющиеся устройством для подачи и приема звуковых сигналов. Единственный вход капельники подобно овальной арки с нависающим проемом, охранялся антропоморфом. Впрочем, когда я пришел в себя, антропоморф склонился к лицу Владелины, широко раскрыв мощную пасть. Из дыры на морде антропоморфа днесь валил густой рыжий дым, абы генератор вырабатываемой энергии (расположенный в его голове), по-моему потерял большую часть своей мощности. Он низко опустил голову, и ощутимо обдав кожу лица отроковицы рыжими испарениями, раскатисто продребезжал:

— Веди себя смирно!

Антропоморф немедля, очевидно ощущая собственную слабость, и желая изъять часть сил из меня (сил накопленных за счет биоауры, жертвованной Першим и переданной в Березани), поставил на лоб девочки свою костяную лапу, усеянную мелкими образованиями, предназначенными для всасывания энергии, и враз надавил. Поелику у Влады, выпучились глаза, а грудь и спина выгнулись дугой да лихорадочно задрожали конечности, и все это я ощутил единожды заколыхавшимся моим естеством. Тотчас сама голова девочки наполнилась густотой тепла, ибо я стал наращивать собственное сияние. Посему когда антропоморф приблизил к ее лицу свою морду обдав потоками обжигающего алого дыма, я направил на него всплеск того сияния, не только ослепляя, но и запрещая мне вредить.

— Будешь гамить, убью тебя лучица! — дополнил антропоморф, тем не менее, оставив юницу в покое.

Владелина меня, однако, удивила… Поелику оказалась хорошей плотью, не только как я приметил любознательной, но и смелой.

Немного погодя девочке удалось, проявив смекалку убежать от антропоморфа из капельники, а я сумел подать зов. Право молвить, зов я распространил только на Небо. Не потому как я сие умел делать, а потому как с пережитым потерял последние свои силы.