Елена Асеева - Середина. Том 2

— Ты ноне Велет своим гыгытанием разрушишь маковку, — весьма недовольно процедил в сторону Атефа Мор, так словно его все раздражало. Впрочем, несколько секунд спустя уже много нежнее вопросил у мальчика, — и как же я пахну Ярушка?

Юноша приткнул нос к сакхи Бога и резко втянул в себя его дух, да будто наслаждаясь теми ароматами, неспешно ответил:

— Как ночная свежесть… Когда солнечное летнее светило, дотоль разморившее землю, сокрылось за горизонтом. И степенно спала жара. Когда синь небосвода выбросила свет холодных звездных светил и тем их сиянием остудила жар почвы, смахнула с ветвей, листвы и травы пылкость дня. Легкое дуновение пробежало по спящей природе, не тормоша создания, а принося на себе прохладу. Так пахнет Перший… и ты… Мор… Я вас так люблю. Вас Димургов, точно знал всегда, — мальчик перестал говорить, и, протянув к лицу Господа руку, нежно провел кончиками перст по грани его подбородка.

— Да, — нарушил сие толкование Перший, ибо знал, что мальчик днесь может припомнить о возвращение на Землю и засмурить. — Не вельми верно, не правда малецык. Ну, еще полбеды, что в тебе Мор узрели лишь женскую ипостась… Худо, что объявили моей супругой.

— Что ж Отец, будем благодарны лесикам, что они, — тотчас откликнулся Мор и так как юноша попросился вниз, неспешно наклонившись, поставил его на пол. — Что они не назвали твоей супругой Вежды или милого малецыка Стыня, это было бы совсем неприятно. А так только я… Я носящий в печище Димургов величание брата.

Молвь Мора и зябь его смеха сейчас поддержал и Перший, а Велет уже прекративший свое гыгытание нежданно вздел вверх руки и выхватил из свода серый кусок облака. Он рывком скинул его вниз, и огромный лохмоток облака живописал широким полотном округлое покрывало, плотно окутавшее тело Бога. По их чагравой перьевитости в мгновение ока проскочил зелено-бурый крап, каковой точно испустил из себя тонкие, отростки растений, витиеватые корешки, перепутавшиеся меж собой, выдавивших из мест особых скоплений колеблющиеся листочки. Сие чудно перемешавшиеся ветвями, стеблями, корешками и листочками покрывало пульсирующе дрогнуло… раз… другой, а посем в доли секунд опало прозрачной россыпью песка вниз так, будто живые растения опаленные племенем превратились в пепел. Обильно своей уже черно-серой россыпью они укрыли гладь пола барханами рыхлого песка. А пред удивленным взором мальчика предстал Велет такого же роста, как и Димурги (может токмо на голову их выше), обряженный в серебристое сакхи, опоясанное на стане широким сыромятным поясом с платиновой застежкой и даже обутый в серебристые сандалии похожие на обувь Мора.

— Ух, ты! — восхищенно проронил Яробор Живко, ибо дотоль ни Перший, ни Вежды при нем не принимали иного роста. — Вот это, да!

Велет весьма довольный проявленным мальчиком восхищением, и жаждущий к нему подойти и прикоснуться, теплотой своего взора и сияющей, золотыми переливами, улыбкой обозрел его с ног до головы, и очень мягко отметил:

— Это самый малый рост, каковой мы сыны Асила можем принимать.

— Самый малый, — заинтересованно повторил за Богом Яроборка, также желающий к нему подойти и дотронуться до его перекатывающихся мышц и одновременно того все еще пугаясь.

— Да, самый малый, — вступил с пояснениями Перший, несильно подтолкнув в спину юношу, очевидно, ведая его мысли и тем движением поощряя не препятствовать собственным желаниям. — Велет, Усач и Стыря самый малый рост принимают этот… Все остальные Зиждители могут равняться ростом с человеком.

— Значит, — покоренный зримым, проронил Яробор Живко, и сделал робкий шаг навстречу Атефу. — Моя суть тоже став божеством будет менять свой рост.

— Да будет и сможет, — чуть слышно отозвался Перший, а Мор и Велет расстроено переглянулись.

— Почему так? — прозвучал встревоженный голос Мора, и лицо его исказилось видимой болью, точно ему доложили о болезни сродника.

— Скорее всего в малецыке заложены настройки быстрого роста, — с трудом выдавил из себя Перший прохаживаясь по зале взад…вперед, где в единственно стоящем кресле поместился Мор, а Велет уселся прямо на пол вытянув вперед свои мощные перетянутые кореньями ноги. — Крушецу были необходимы определенные условия роста… и долгие первые жизни. А так как они стали обрывочными, и наша бесценность болела, оказалось слишком мало накопленного материала для успешной постройки естества… И малецык судя по всему, того даже не осознавая предпочел собственному росту формирование голосовых нитей.

Голос страшего Димурга за время пояснений постоянно дергался, а с последним словом и вовсе потух. Бог до сих пор не смог пережить известия об отклонении в росте у Крушеца.

— Кто об этом знает, Отец? — весьма участливо поспрашал Велет, с сочувствием следя взором за двигающимся по залу старшим Богом.

— Пока только Родитель, Небо, Вежды, Седми, Кали-Даруга, — ответил Перший, и, остановившись подле ног Атефа, с нежностью воззрился в его лицо. — Но должны узнать все Боги, абы быть готовыми поддержать нашего милого Крушеца.

— Ну, ничего… ничего, — вкрадчиво, успокоительным тоном произнес Велет, и, протянув в направлении стоящего старшего Димурга руку, с полюбовным трепетом прикоснулся указательным перстом к его губам. — Главное, что нет каких других изъянов, которые могли вызвать его тревоги. А рост… Рост Отец ты сможешь уладить.

Отец… и Велет, также как и иные Боги, почасту называл Першего — Отцом, вкладывая в данное величание много большее чем просто старший Зиждитель… что-то родное, значимое и доступное лишь их спаянным Родителем естествам.

Перший порывисто встряхнул головой, точно пробуждаясь от тягостных мыслей. И тотчас приоткрывшая очи змея, склонив вниз свою треугольную голову, уперлась почти в ухо Господа пастью и слышимо для него, что-то зашептала, пред тем, нежно облизав кончиком раздвоенного черного языка всю ушную раковину.

— Милый мой Ярушка, — мягко добавил старший Димург, вероятно, не в силах не то, чтобы говорить о росте, но и вообще о нем вспоминать. — Может, ты все же подойдешь к Велету. Он этого вельми жаждет. Желает дотронуться до тебя, прижать, но не смеет попросить, чтобы не напугать.

Юноша поколь неуверенно ступающий в направлении Велета, сделал более скорый шаг. А когда Атеф присев на корточки протянул ему навстречу руки прибавил ходу, и вмале перейдя на бег, прямо-таки влетел в его объятия. Яробор Живко и сам того не осознавая был связан через Крушеца не только с Димургами, но и с остальными Богами, посему и сам нуждался в существенно близком контакте.

— Милый, милый наш мальчик, наша драгость, малецык, — на удивление голос Велета после превращения стал звучать многажды ниже и теперь превратился в певучий, объемный бас. — Так приятно быть подле тебя. Такая удача, что Родитель выбрал меня, а не кого иного.