Елена Асеева - Середина. Том 2

— Нет, — ответил за рао Волег Колояр на него, видимо, воздействовал бес, посему он и решился вступить в разговор. — Нам надо идти. Скажи Ксиу Бянь ему. Да передай также, что мы благодарим за гостеприимство. Мы задержимся в этой долине на пару недель, а потом двинемся, как ты и сказывал через перевал к реке Инь.

Полководец аримийцев немедля кивнул, ибо понимал речь влекосил много лучше, чем говорил и принялся пересказывать указанное старшему лагманцу.

— А, что насчет его жилища, рао? — вопросил Волег Колояр юношу, так как в этом последнее слово оставалось именно за ним.

— Нет, не будем их беспокоить, — также скоро отозвался мальчик, уже зная, что его люди стали устанавливать юрты для отдыха. — Перебудем в своих жилищах, раз остановка не станет долгой.

На том и порешили. Право молвить, лагманцам не только из этого поселения, но и тех, что были ниже по течению реки и лежащих на иной реке, пришлось снабдить влекосил, кыызов, аримийцев значительными запасами еды. Ибо столь большое количество людей, питаясь в основном сопровождаемыми их стадами, отарами скота нуждались в злаковых, овощах и фруктах.

Айсулу, дотоль сошедшая с лошади, на каковой она преодолевала путь, и отдыхающая подле деревьев, апсарасы проводили в меньшую юрту, где жили сами. Они так делали достаточно часто, чтобы дать девушке отдохнуть и окружить ее заботой и единожды избавить господина от раздражительности и вспышек недовольства. Яробор Живко каждый раз, когда супруга по пустякам начинала с ним конфликтовать, очень сильно расстраивался, не смея меж тем осадить, або жалел ее. Он оказывался каким-то незащищенным от гнева супруги, оный был вызван ревностью к Толиттаме.

Неизменно после такой перепалки приходили волной видения, и хотя рао, как и просила демоница их принимал. Они все-таки утомляли его столь мощно, что потом он подолгу отлеживался на привалах не в силах даже ехать на лошади. А все потому как и сами видения и их ясность, как поясняла Кали-Даруга, набирали яркость, становясь лично для Крушеца более четкими, осознанными и с тем точно отбирающими силы у плоти.

Яроборка уже много раз пожалел, что, будучи на маковке четвертой планеты, и, узнав о беременности Айсулу, настоял, абы с нее сняли беса.

— Бес может навредить ребенку, — беспокойно протестовал он, как всегда в минуты тревоги, потирая меж собой ладони.

— Никоим образом, бес не навредит, мой дражайший господин, — успокоительно ворковала Кали-Даруга, прижимая трепещущее тело юноши к своей груди, точно опахивая его локонами своих долгих волос.

— Все равно снимите, чтобы я не волновался, — просительно дыхнул мальчик уже в грудь рани.

И беса сняли.

Кали-Даруга коли не могла убедить, всегда шла на уступки. Такая малая прихоть господина, которая, однако, обернулась против него. Оно как Айсулу оказалась собственником и оставленная без нашептывания беса это явственно стала демонстрировать. По началу истребовав, чтобы супруг не имел близости с Толиттамой, а затем вытеснив оттуда Арвашу и Минаку. Рао уступил, лишь потому как супруга была в положении, не желая ее беспокоить, расстраивать. Обаче вытеснить из своего сердца Толиттаму не смог.

— Люблю тебя, — почасту говорил он апсарасе, когда она снимала с его ног сапоги, али ласково причесывала гребнем волнистые волосы. — Люблю как женщину. Айсулу только жалею, если бы не ее тяжелая судьба, ее привязанность ко мне и чадо… мое чадо… Я бы хотел быть только с тобой… Моя Толиттама.

Не раз Яробор Живко сказывал апсарасе, и то были значимые догадки, что Кали-Даруга нарочно привязала его к Айсулу, искусственно воссоздав в нем любовь к ней, так как любви там никогда и не было. Любовь он испытывал только к Толиттаме и почасту задумываясь о том, понимал, что мог жить вместе с ней на маковке подле Першего и тогда бы так не тосковал, не мучился от той разлуки.

В этот вечер Айсулу обиженная на мужа не пришла к нему в юрту. Она вообще уже дня три не разговаривала с ним и даже не смотрела в его сторону. Тем самым изводила итак беспокойное естество мальчика. Толиттама подкинув древесного угля, которым их снабдили лагманцы, в костер, и, убрав со стола посуду, принялась расстилать на невысокой складной тахте белье.

Яробор Живко сидящий на низком топчане подле самого костра и дотоль неотрывно смотрящий на рыжие лохмотки пламени, нежно ласкающиеся с черными угольками, прерывисто вздохнул.

— Господин, — мягко произнесла бесшумно подошедшая сзади Толиттама, и, положив ладони на его плечи, полюбовно прикоснулась губами к макушке головы. — Давайте я попрошу рани Темную Кали-Даругу приставить к госпоже беса.

Юноша торопливо качнул головой. Не то, чтобы он был против, просто в прошлый раз демоница озвучивала эту проблему. И настойчиво убеждала его, что такое может произойти с девушкой, потому ноне ему было стыдно за свое ослушание.

— Это надобно не только вам, господин, — все также настойчиво протянула Толиттама, поелику того согласия требовала Кали-Даруга, коя все же не решалась в отсутствие Першего излишне беспокоить мальчика. — Это нужно и самой госпоже, и вашему ребенку. Разве допустимо женщине в положении, как было давеча так кричать, кидать в вас вещи, унижать перед вашими людьми. Послушайте меня, мой дорогой господин, днесь госпожа спит. Я пошлю королеву марух Стрел-Сороку-Ящерицу-Морокунью-Благовидную к рани Темной Кали-Даруги и к утру уже беса установят и госпожа станет прежней.

— Нет, — чуть слышно отозвался Яробор Живко, внутри жаждая, чтобы его смогли уговорить, и, проявляя в том бестолковое, как и сам понимал, упрямство. — Нет. Нужно было не снимать тогда. Нужно было прислушаться к словам Кали. Я же настоял на своем, и теперь должен найти к Айсулу подход.

— Вельми она сварливая девочка, — еще ниже пропела над ухом Толиттама и ласково прикоснулась к мочке уха, намереваясь снять напряжение с плоти и собственной близостью убедить мальчика поступить, так как нужно.

Совсем тихо скрипнула створка дверей, и обидчиво прозвучал голос Айсулу:

— Ты же обещал мне. Обещал. Опять вы тут шушукаетесь, и теперь я уже сварливая, скоро стану не нужной вещью.

Толиттама резко отстранилась от Яробора Живко, а тот также стремительно вскочил на ноги. Занятые беседой они и не приметили прихода Айсулу или, что вернее, та нарочно пришла бесшумно, чтобы оправдать свои подозрения и поступки.

— Госпожа успокойтесь, — медово протянула Толиттама и слегка склонила голову, стараясь тем самым показать свое более низкое положение в сравнение с девушкой, чтобы снять ее нарастающее недовольство.

Впрочем, это не помогло и раздражение Айсулу от тех слов всего-навсе многажды усилилось. Ее дотоль светлая кожа покрылась крупными пурпурными пятнами, а тонкие рдяные губы и вовсе изогнувшись, блеснули багрянцем цвета, словно кожа на них полопалась и выплеснула из своих недр красную юшку.