Михаил Харитонов - Факап

Но это я сейчас так рассуждаю. А когда в интернате мой приятель Вадик Коноплёв меня по дури обозвал фашистом, я взял да и засветил Вадику по морде. И он потом ещё просил меня не говорить Учителю, за что. Потому что иначе у Коноплёва были бы неприятности куда серьёзнее, чем у меня.

Если уж об этом. Ты-то, Лена, в семье воспитывалась. Ну, в такой семье, как у тебя, это естественно. А я — как все, в интернате. Про фашизм услышал впервые от старших мальчиков. Что были, дескать, такие, которые мучили и убивали хороших людей только за то, что они были хорошие. И что слова, которым они назывались, нельзя никому говорить, потому что за это накажут на всю жизнь. Я даже и не знал, как это — на всю жизнь. И что за люди, которые убивали хороших. Попробовал что-то выяснить у своего Учителя, тот мне сказал, что об этом не то что говорить, а даже спрашивать нельзя. Нельзя и всё. Потому что детской психике такое знание вредит. Ну, в общем, заинтриговал он меня донельзя.

Потом у нас прошёл первый урок антифашизма. До сих пор помню. Завели нас в комнату, погасили свет, зажгли настоящую свечу. Включили головизор на всю стену. И стали рассказывать и показывать такое, что у одного мальчика обморок случился. Потом-то я узнал, что если бы никто в обморок не упал, то учителям сделали бы втык... В общем, тогда и меня проняло. В ту ночь я заснуть не смог. Да и в следующую, честно говоря, тоже.

Но на следующий урок мы пришли все, хотя нам сказали, что кто не хочет, может не ходить. И на послеследующий тоже. Не ходить было стыдно. Не знаю, как у девчонок, а у нас считалось позором не ходить. Хотя потом многие рыдали в подушку, а кто-то и в кровать писался.

Когда мы подросли, запугивать нас перестали. Зато стали что-то объяснять. В самом простом виде: фашизм — это против людей и всего человеческого, самоотрицание цивилизации, болезнь разума и всё такое прочее. Рассказывали про фашистов — Шан Яна, Савонаролу, Гитлера, Рейгана, Дугина, Хомейни, Джемаля, аль-Махди. Звучало всё это жутко. Помню даже, как у нас в дискуссионном кружке обсуждалась тема, что лучше с точки зрения деятельного гуманизма — гибель земного человечества или фашизм. Насколько я помню, в итоге сошлись на том, что фашизм хуже. Потому что если человечество просто погибнет, останутся другие гуманоидные цивилизации, а вот если на Земле воцарится фашизм, то это уже будет конец человечества как вида, потому что Земля тогда всех поработит, а потом уничтожит. Учитель нас выслушал, а потом поправил — дескать, не всё так однозначно, даже в фашистском обществе остаются здоровые силы, ну и те де и те пе. Но в целом он был доволен, да.

Ну это я так, лирике предался. А вот почему Антону вдруг так снесло голову на этой теме — вопрос интересный.

Левин над этим думал и пришёл к выводу, что это Званцев специально настропалил пасынка. Скорее всего, чтобы отвлечь его внимания от своих собственных дел.

По мнению Бориса, к тому времени Званцев уже попробовал реморализатор на людях. Основывался он на донесении агента Павла Бунге, в тот момент исполнявшего роль старшего постельничего герцога Ируканского. Он тайно побывал в поместье Бау по личному поручению герцога: тот пытался склонить барона к военно-политическому сотрудничеству с Ируканом. Из этого ничего не вышло, да и не могло, даже будь барон настоящим арканарцем: сотрудничество с герцогом при имеющихся раскладах ничего доброго барону не сулило. Однако в своём отчёте он упомянул удивительную вышколенность и безусловную преданность баронских слуг. На фоне обычного арканарского разгильдяйства это смотрелось странно. К тому же в замке постоянно жили какие-то посторонние. Судя по внешнему виду и манерам, это были люди из Ордена. Что они там делали — непонятно: все попытки что-то выяснить натыкались на ту самую истовую верность баронской прислуги. Павел заподозрил, что барон Ордену должен денег и пытается расплатиться какими-то услугами. Но, в общем, он по этому поводу особо не напрягался.

Малышев, однако, бывал в Бау достаточно часто. Не заметить странностей, там творящихся, он не мог. Возможно, Званцев ему всё это как-то объяснил — ну то есть чего-нибудь наплёл. Но перенаправить интересы пасынка в другом направлении — перенаправил.

Антона тоже можно понять. Он находился на другой планете, жил среди реального Средневековья, а отчим был единственным человеком, которому он доверял полностью. К тому же версия про фашизм хорошо ложилась на его собственные комплексы и проблемы. И если отчим о них знал или догадывался — он надавил на нужное место. Нажал, так сказать, на красную кнопку.

Это не значит, что у Антона совсем не было рациональных аргументов. Они были, и он их неоднократно излагал. Например, то соображение, что примеры целенаправленной борьбы с культурой как таковой в арканарской истории уже были.

Например, Барканская резня.

Как-то переел всего. Попробовал в "Поварёнке" сделать порционные судачки а натюрель. Возникли проблемы с корнем сельдерея — какой-то не тот получается корень. Плюнул, отправил продукт в переработку, занялся филейчиками из дроздов с трюфелями. Вроде всё правильно сделал, попробовал — не то. Причём самое подлое — непонятно, что именно не то. Но вот не то, и всё тут.

Плюнул, выпил томатного сока — этот хоть нормально выходит — и пошёл музыку слушать. Та же хрень. И Моцарт не Моцарт, и Фрескобальди не Фрескобальди. Как будто чего-то не хватает. Более-менее пошёл только Пярт с колоколами, который мне раньше был ну совсем никак.

Неохота и за собой следить. Опять перестал мыться, с ногтями снова проблемы. Бородёнка свисает козлиная, с сединой, смотреть противно — а заняться собой сил нет. Моральных, в смысле.

Причина-то понятна. Варюсь я тут в собственном соку, дичаю. И ничего поделать не могу.

Ладно, хватит ныть, у меня ещё кусочек арканарской истории не оформлен.

Я вроде как писал, что Святой Орден построил факторию на старом континенте. За прошедшие годы эта территория расширилась за счёт окрестных земель. Эсторские власти сохраняли над этой территорией какое-то подобие суверенитета, но в орденские дела не лезли. По слухам, очередной эсторский правитель даже собирался сдать эти земли Ордену в аренду до конца правления своего сына — в обмен на небольшую денежную сумму и орденскую охрану. Сделка не состоялась, так как правителя вместе с сыном удавили раньше.

Орденские начальники, в свою очередь, вели себя подобающе. Поскольку Орден отрицал, что обладает хоть чем-нибудь, то и свои земли они скромно именовали не "владениями" или "провинциями", а "областью Святого Ордена". Эсторских чиновников встречали низкими поклонами и дорогими подношениями. Это всех устраивало.