Михаил Харитонов - Факап

Так и я, наверное, с музыкой. Не знаю каких-то простых вещей, а туда же лезу — рассуждать. Лучше уж закончить с Антоном.

Кстати, сколько раз я это говорил — что вот-вот закончу с Антоном? Не помню, но уж точно не пару раз. Потому что всё время приходилось отвлекаться на всякие объяснения. Которые мне интересны, а вот тебе, Лена, как? Хотел бы я это знать. Вообще, хотел бы я о тебе что-нибудь узнать. Или просто увидеть. Можно на экране.

Стоп-стоп. Всё-таки про Антона. Мы ведь почти приехали.

Вернёмся к ситуации. Вот есть три человека — Антон, дон Рэба и король. Последние двое собираются разыграть сцену отравления. Они к этому долго готовились, отравление должно выглядеть убедительным. Большую роль в их плане играет Будах. Разумеется, настоящего Будаха они публике показывать не собираются. Ради безопасности самого Будаха. Потому что в случае отравления короля — имитации, конечно, но выглядеть-то всё будет убедительно! — лекаря, несомненно, надо казнить. Причём это сделает любой, кто попытается взять власть. Ну по очевидным же причинам. Не может убийство короля остаться безнаказанным. Должны быть виновные. И лекарь — первый. Причём ждала его не просто смерть, а квалифицированная казнь первой степени. По закону.

Понимал это исполнитель роли Будаха? Разумеется. На что же он рассчитывал?

Конечно, можно было бы взять какого-нибудь малодушного преступника и посулить ему лёгкую смерть в качестве награды. Типа — ты даёшь королю питьё, а мы тебя тихонечко убьём, ты и не почувствуешь. Но это очень сомнительная сделка. Даже очень малодушный преступник может не поверить в такой гуманизм. Зачем людям, решившимся на убийство короля, соблюдать такие обещания? Лучше всё-таки отдать отравителя правосудию. Чтобы не орал лишнего — выжечь язык. И вперёд, на пыточный помост, отвечать за содеянное по полной программе.

Конечно, одно дело — пытка потом, а другое — вот прямо сейчас. Могли запугать этим. Но ведь от выступления зависело очень многое. Мог же человек, играющий Будаха, отшвырнуть кубок, кинуться на колени и завизжать: люди добрые, меня заставляют отравить Его Величество, виновен дон Рэба, спасайте короля! Конечно, он мог получить стрелу в спину. Но это не многодневные изощрённые истязания, от которых сходили с ума. Это, по крайней мере, быстро. К тому же был шанс и спастись. Маленький, но был. Вдруг дворяне, давно и основательно не любящие первого министра, бросятся спасать короля? Вот то-то.

Значит что? Значит, исполнитель роли Будаха сам был участником заговора. Который точно знал, что король не умрёт. И которому пообещали защиту. Ненадолго — поскольку игры в долгую и не планировалось.

Теперь вопрос. Как Его Величество и его первый министр должны были реагировать на демарш Руматы Эсторского? Учитывая, что оба они уже знали, что он никакой не Румата, а неизвестный человек, явно чей-то агент, с серьёзными возможностями? И с личным интересом к Будаху, причём интересом непонятным и пугающим?

Вообще-то это повод для паники. И, может быть, приостановки операции. Но остановить было уже ничего нельзя. Всё уже пришло в движение, причём по обе стороны пролива. Механизм заговора заработал, остановить его было уже нельзя.

Оставалось блефовать. Держать каменную физиономию и делать вид, что всё идёт по плану.

В своей книжке Малышев пишет, что первый министр выглядел прямо-таки довольным и даже посмотрел на него с "ласковой укоризной". При том, что в той же книжке сам отмечает, что дон Рэба был опытным придворным и даже в самых жёстких ситуациях держал лицо:

"Справа от развороченного ложа стоял дон Рэба, неслышно беседуя с длинным костлявым человеком в военной форме серого бархата. Это был отец Цупик, один из вождей арканарских штурмовиков, полковник дворцовой охраны. Дон Рэба был опытным придворным. Судя по его лицу, речь шла не более чем о статьях кобылы или о добродетельном поведении королевской племянницы. Отец же Цупик, как человек военный и бывший бакалейщик, лицом владеть не умел."

Можно себе представить, чего стоил ласково-укоризненный взгляд дону Рэбе. Но он справился.

А теперь начинается самое интересное.

Сцена с лже-Будахом вроде бы немного успокоила заговорщиков. Румата, во всяком случае, не пытался сорвать их игру. Например, не заорал, что перед ними не Будах — хотя и сообщил дону Рэбе и королю, что он это знает (через самого исполнителя роли лекаря). Он не стал протестовать против странноватого метода лечения подагры, и не стал кричать, что в кубке может быть яд. Однако зачем-то он устроил эту сцену?

И вот тут король ошибся. Совсем немного. Но ошибка оказалась роковой.

А именно — он предложил Румате самому испить из кубка. Типа для того, чтобы проверить, нет ли в питье яда.

В книге Антона упоминание об этом моменте отсутствует: там из кубка пьёт только сам лекарь, изображающий Будаха. В фильме король даёт кубок Румате. Но даже если бы эти кадры Малышев вырезал, всё равно можно было бы сообразить, что король, дабы соблюсти политес, потребует, чтобы зелье опробовал не только лекарь, но и тот, кто его рекомендовал. Это должен был сделать дон Рэба, но Румата успел раньше.

Разумеется, никакого яда или чего бы то ни было сильнодействующего в кубке не было. Там была какая-то вонючая и горькая жидкость, совершенно безвредная. Работать с Его Величеством всерьёз предполагалось после того, как он заявит о своём дурном самочувствии и уединится. Тогда появляется Будах со своими снадобьями и осторожно, контролируя процесс, даёт их королю. Который в результате синеет лицом, у него холодеют конечности, и в конце концов он впадает в кому или что-то вроде того. Чтобы все видели — король отравлен и умирает. Скорее всего, наготове была и парочка лекарей, которые зафиксировали бы отсутствие сердцебиения — то есть, по представлениям того времени, смерть. Дальше тело короля было бы убрано с глаз долой, и началось бы запланированное представление.

Ну, собственно, всё так и произошло. Только король умер на самом деле. Вопрос — кто это сделал?

После рассмотрения ряда версий Левин предположил: отравил короля Антон. Сплюнув яд в ту самую чашу — в момент, когда он её пил. Сделал он это по настоятельной просьбе Званцева. У которого были великие планы, а живой Пиц Шестой в них не вписывался.

Скорее всего, рассуждал далее Левин, короля траванули чем-то местным. Теоретически Малышев мог использовать какое-нибудь земное средство в качестве яда. Но все доступные ему лекарства были практически безопасны для здоровья, а выписывать отраву со станции означало попасть под подозрение. Для Званцева же было критически важно представить всё происходящее как сугубо местные разборки.