Михаил Харитонов - Факап

Но до наших времён академик не дожил. Он был человеком своего времени. То есть прежде всего коммунаром. К тому же — настоящим японцем и настоящим учёным.

Насчёт японцев. Сейчас они считаются милыми и пушистыми. Потому что их вытеснили в науку, и на значимых должностях их практически нет. Но так не всегда было, в эпоху Полдня они играли более серьёзную роль. Тема, конечно, скользкая, так что углубляться не буду. Мы сами знаем, где у нас чего. Зачем ворошить.

Что касается нашего академика, он был не просто японцем, а последним представителем древнего самурайского рода, со всякими завиральными представлениями о необходимости жертвенного служения чему-нибудь. Так что коммунистическая пропаганда легла на благодатную почву.

И наконец, он был настоящим учёным. То есть к окружающей реальности относился с пренебрежением, а то и с презрением.

Вообще-то это типичная профессиональная деформация. Ну, как у медиков, например, которые всё сводят к проблемам с организмом. Ты ему жалуешься на то, что всё достало и жить неинтересно, а он тебе — "печень проверь". Кстати, в большинстве случаев это работает. Но глобально такой взгляд неправильный, так как человек не только из печени состоит или там кишок. А вот психолог, особенно психокорректор, даже бронхиальную астму объяснит так, что это от лишней напористости и карьеризма. Потому что, делая усилие, человек непроизвольно задерживает выдох, как типа когда штангу рвёшь. Ну а потом это начинает происходить уже помимо воли. Так что давай-ка садись под шлем, будем тебя расслаблять. Кстати, тоже работает, меня Левин так лечил... Но опять-таки, так можно дойти и до того, что переломы начнёшь объяснять душевными проблемами. В общем, во всём нужна мера и всему должна быть граница. Вот только эта простая мысль непопулярна среди умных голов. И понятно почему. Потому что реальность вся такая кривая и неправильная, а мысли в голове все такие правильные и красивые. И хочется на эту самую реальность плюнуть и забыть про неё — или переделать её под свои умные мысли.

Вот как-то так всё это в его случае и совпало. И привело к поиску путей улучшения человеческой природы. А тут как раз подвернулось исследование вируса-модификатора, от которого нужно было быстренько соорудить вакцину. Что он и сделал, но заразился сам. Не физически, а, так сказать, идейно. А потом, как следствие, уже и физически.

Очень сумбурно написалось. Извини, Лен.

Перечитал вчерашнее и за голову схватился. Бессвязная болтовня и ничего по делу. Мог бы — стёр бы и переписал нормально. Но не могу.

Теперь только факты.

Реморализатор создал академик Сусуму Окада. Сделал он это, как типичный коммунар, из идеалистических соображений. Состояли они в том, что люди его не устраивали. Он считал, что они не соответствуют высокому званию человека. Ибо настоящий человек движим не низменными желаниями, а исключительно долгом. Единственной его радостью и счастьем должно быть исполнение этого самого долга, в чём бы он не состоял. Всё остальное должно было быть второстепенным, а лучше бы его вообще не было.

И академик придумал, как таких людей создать. Благодаря случайно оказавшемуся в его распоряжении вирусу-модификатору.

Окада изменил вирус следующим образом. Общий принцип подавления естественных желаний сохранился, хотя и в ослабленном виде: некое подобие удовольствия от еды, секса и тому подобного он вернул. Однако эти радости не могли сравниться от чувства удовлетворения, которое человек испытывал от высокой самооценки. Так как вирус закорачивал центр удовольствия именно на самооценку. Каковая, в свою очередь, формировалась очень жёстко — самооценка прямо зависела от того, что человек считал правильным. То есть от совести.

Вот тут, извините, опять придётся порассуждать. Говорят, у некоторых людей нет совести. На самом деле совесть есть у всех. Потому что совесть — это логически необходимая часть системы саморепрезентации. Ну то есть восприятия человек самим собой. В частности — насколько он соответствует своим представлениям о том, что такое хороший человек. Своим, повторяю, представлениям. Именно своим. Другое дело, что они в большинстве случаев совпадают с общественеными, потому что откуда же они берутся, как не от общества. Но в принципе они немного различаются у разных людей, к тому же и общество меняется. Так что возможна какая-то их эволюция. Как полагал академик — к лучшему. То есть к прекрасному миру, где единственными радостями человека станет познание и творчество, а также служение высочайшим идеалам добра и света. Это он и называл "позитивной реморализацией".

В принципе, Окада мог изменить судьбу нашей цивилизации, сделай он свою заразу более вирулентной. К счастью, он считал это неприемлемым по этическим соображениям. По его мнению, повсеместному внедрению должно предшествовать долгое, тщательное тестирование.

Как настоящий коммунар и настоящий учёный, он начал с себя.

Судя по тому, что мы знаем о дальнейшем, поведение почтенного академика изменилось не особенно заметно: как он был фанатиком, так им и остался. Более того, продуктивность его научных штудий повысилась — поскольку ничто человеческое (которого у академика Окада было и без того немного) его больше не отвлекало от трудов.

Вдохновлённый результатом, академик написал отчёт вышестоящему начальству — то есть в ДБЗ — о проделанной работе. Тот же отчёт был направлен в другие инстанции, в том числе тогдашнему руководству ССКР. Академик принял все меры, чтобы все адресаты получили свои копии.

Через неделю после этого на подводной лодке, в экипаж которой входил академик, случилось несчастье. Все, однако, спаслись — и все, кроме академика, остались живыми и невредимыми. Академика почему-то вытащили последним, отчего случились проблемы с декомпрессией. В результате почтенного старичка хватил паралич. Дальше — короткая непродолжительная агония, смерть и запись мозга на биомассу.

Что особенно любопытно: при первом же разборе наследия почтенного академика выяснилось, что рабочие материалы по модификатору приведены в негодность. В частности, куда-то исчезли файлы со схемой синтеза реморализатора и описания кинетики вирус-клеточного взаимодействия. Образцы культуры вроде бы сохранились, но проверить, тот ли это вирус, было невозможно: сравнивать было не с чем. Единственный на тот момент организм, успешно заражённый реморализатором, к тому моменту уже превратился в ионный шлейф, размазанный по пустоте.

Вчера приснилась, будто меня освободили и вернули на Землю. Я взял отпуск и отправился в Испанию, на море — полежать на солнышке и покурить. И вот я лежу в белом песке, курю и думаю, чего мне больше хочется — искупаться или холодного апельсинового сока с каплей мартини экстра драй. Ну, не каплей, допустим, но главное — холодного. И вот я лежу и никак не могу решить. А солнышко припекает, жарко, потею. В конце концов решил всё-таки искупаться, встал и проснулся. Чувствую — и впрямь жарковато. Посмотрел на датчики температуры — вроде нормально. Такое ощущение, что слегка приболел, или что-то воспалилось. Но как? У меня, как у всех, биоблокада, да и здесь всё стерильно. Странно, очень странно.