Фрэнк Херберт - Муравейник Хеллстрома

Покончив с сэндвичем и утолив жажду, Дюпо закрыл наполовину опустевшую бутылку и спрятал ее и остатки еды обратно в рюкзак, после чего внимательно посмотрел назад вдоль проторенной им тропы. Никто не крался вслед за ним, но странное ощущение, что за ним наблюдают, не покидало его. Заходящее солнце подчеркнуло тенью его след. Но с этим уж ничего не поделаешь: смятая трава отметила его путь.

Он проехал Фостервилль в три часа ночи, думая о спящих людях этого городка, — как ему сказали, они обычно отказывались отвечать на вопросы, касающиеся фермы. На окраине имелся новый мотель, и Тимена должна переночевать там, прежде чем знакомиться с фермой. Но Дюпо это не нравилось. Что, если кто-то сообщит о них на ферму.

Да, Ферма.

Ее писали с прописной буквы во всех отчетах Агентства последнего времени, начав незадолго до исчезновения Портера. Перед рассветом Дюпо оставил Тимену за несколько миль до долины. Сейчас он играл роль орнитолога, хотя птиц нигде не было.

Дюпо вернулся на место и вновь посмотрел на долину. Она прославилась в конце 60-х годов прошлого столетия массовым избиением индейцев — фермеры уничтожали остатки «дикого» племени, чтобы обезопасить свои стада. О тех забытых днях говорило сейчас только название долины — «Неприступная». Как выяснил Дюпо, индейцы называли долину «Бегущая вода». Поколения белых фермеров истощили водные запасы, и теперь вода тут уже не бежала.

Разглядывая долину, Дюпо подумал о человеческой натуре, отраженной в подобных названиях. Случайный путник, ненароком попавший в эти места, мог бы подумать, что все дело в ее расположении и рельефе. Неприступная долина представляла собой закрытое место с одной проезжей дорогой. Крутые склоны, нависающие скалы, и только с севера возможен доступ. «Внешность может быть обманчива», — напомнил себе Дюпо.

Он легко достиг намеченной точки. Его бинокль — сильное оружие, в некотором смысле даже грозное, нацеленное на разрушение Неприступной долины. А процесс разрушения начался, когда Джозеф Мерривейл, ответственный в Агентстве за планирование операций, вызвал Дюпо к себе. Мерривейл, родом из Чикаго, начал с того, что, ухмыльнувшись, сказал с резким английским акцентом:

— Ну, никто не рассердится на тебя, если даже кем-то придется пожертвовать в этом дельце.

Все знали, конечно, как сильно Дюпо ненавидел насилие.

«Важным эволюционным достижением насекомых более ста миллионов лет назад явилось бесполое, но репродуктивное насекомое. В результате колония стала элементом естественной селекции, свободным от всех предыдущих ограничений на число специализаций (выражаемых в кастовых различиях), допускаемых колонией. Ясно, что если мы, позвоночные, сможем встать на этот путь, то наши отдельные члены при гораздо более высоком уровне мозгового развития станут специалистами несравнимо более высокого уровня. Никто никогда не сможет противостоять нам, — даже СТАРЫЕ люди, с помощью которых мы создадим наших новых людей».

Коротышка с обманчиво юным лицом внимательно слушал краткие инструкции, даваемые Мерривейлом Дюпо. Было раннее утро, около девяти часов, и коротышку, Эдварда Джанверта, немало удивила столь ранняя встреча при столь кратком инструктаже. Что-то не ладилось в самом Агентстве, подумалось ему.

Джанверт, которого большинство его коллег так и звали Коротышкой, умевший прятать свою ненависть к этому прозвищу, был ростом всего четыре фута девять дюймов и играл за тинэйджера на многих заданиях Агентства. Мебель в офисе Мерривейла была ему не по росту, и он неуютно чувствовал себя в большом, обитом кожей кресле все полчаса наставлений.

Дело деликатное, вскоре понял Джанверт, а такие дела он не любил. Целью был энтомолог, доктор Нильс Хеллстром, и не вызывало сомнений, судя по тщательному подбору Мерривейлом слов, что у Хеллстрома имелись могущественные друзья в правительственных сферах. Слишком много углов, которые надо обойти. Здесь трудно отделить политику от концепции Агентства касательно традиционного расследования в интересах национальной безопасности, и подобное расследование неизбежно приобретает экономическое звучание.

Приглашая Джанверта, Мерривейл сказал только о необходимости резервной вспомогательной команды в этом деле. Кто-то должен быть готов вступить в игру по первому сигналу.

Ожидаются потери, подумал Джанверт.

Скрытно он посмотрел на Кловис Карр, чья почти мальчишечья фигура утопала в другом большом кресле. Джанверт подозревал, что Мерривейл декорировал свой офис специально в духе респектабельного английского клуба, под стать его поддельному английскому акценту.

Известно ли им о нас с Кловис, думал Джанверт. Для Агентства любовь являлась оружием, используемым при первой необходимости. Джанверт старался не смотреть на Кловис, но это ему плохо удавалось. Она была тоже невысокого роста, всего на полдюйма выше него, гибкая брюнетка с овальным лицом и бледной северной кожей, вспыхивающей от капли солнечного света. Иногда Джанверт ощущал свою любовь к ней как физическую боль. Мерривейл описывал то, что он называл «Прикрытием Хеллстрома» — снятие документальных фильмов о насекомых.

— Чертовски любопытно, не правда ли? — спросил Мерривейл.

Уже не в первый раз за четыре года своей работы в Агентстве Джанверт желал не иметь с ним ничего общего. Он попал сюда студентом третьего курса юридического факультета, работая летом клерком в департаменте Юстиции. Тогда же он нашел папку, случайно оставленную на столе в библиотеке. Из любопытства он проглядел документы и обнаружил один весьма деликатный, касающийся переводчика некоего иностранного посольства.

Его первой реакцией на содержимое документа был гнев, смешанный с печалью, на правительства, до сих пор не брезгующие подобными формами шпионажа. Что-то в этом документе говорило ему, что речь идет о какой-то сложной операции, проводимой его собственным правительством.

Джанверт уже прошел период «студенческих волнений» и всерьез занялся изучением закона. Закон поначалу представлялся ему способом решения многих мировых дилемм, но все оказалось обманом. Закон сумел привести его только в библиотеку с проклятой забытой папкой. Одна вещь цеплялась за другую без четко определенной причинно-следственной связи. Немедленный результат состоял в том, что владелец папки застиг его за ее чтением.

Все последовавшее оказалось банально и безвкусно. Временами на него давили, иногда мягко, иногда жестко, с целью заставить его работать на Агентство, произведшее документ. Джанверт происходит из хорошей семьи, объясняли они. Его отец был известным бизнесменом. Поначалу ему это казалось забавным.