Фредрик Браун - Арена, Кукольный театр и Добро пожаловать в сумасшедший дом!

Да, мы достигли других планет, но они не пригодны для жизни. Наверно, звезды дали бы нам ответ, но до таких перелетов еще очень, очень далеко. Когда-нибудь это произойдет, и тогда миллионы пригодных для обитания планет станут нашим общим домом. Но как быть, пока этого нет?

Уничтожить машину? А как же все те бессчетные жизни, которые она может спасти? Страдания, которые она в состоянии предотвратить? Подумай о том, что это будет означать для умирающего от рака человека. Подумай…»

Подумай. Ты заканчиваешь читать письмо и кладешь его на стол.

Ты думаешь о Барбаре, умершей сорок пять лет назад. И о том, что три года, пока ты был женат на ней, потеряны для тебя.

Пятьдесят лет потеряны. Ты — тот проклятый семидесятипятилетний старик, который сотворил все это с тобой… и предоставил тебе принятие решения.

Ты не без горечи понимаешь, каким должно быть это решение. Скорее всего, он тоже понимал это и потому мог без опасений отдать его в твои руки. Проклятье, он должен был понимать!

Машина времени — вещь слишком ценная, чтобы ее уничтожить, слишком опасная, чтобы подарить миру.

Другой вариант мучительно очевиден.

Ты должен стать хранителем этой тайны и молчать о ней до тех пор, пока мир созреет для нее, пока человечество полетит к звездам и найдет новые, пригодные для заселения миры. Или пока, даже если ничего этого не произойдет, достигнет такого уровня цивилизованности, который позволит ему избежать перенаселенности, поддерживая уровень рождаемости на уровне случайных — или добровольных — смертей.

Если на протяжении последующих пятидесяти лет ничего этого не случится, что кажется весьма вероятным, тогда ты, дожив до семидесяти пяти, напишешь еще одно письмо вроде этого. Снова подвергнешь себя эксперименту, схожему с тем, через который проходишь сейчас. И конечно, примешь то же самое решение.

Почему нет? Ведь ты будешь тем же самым человеком.

Снова и снова шагая во времени, ты сохранишь этот секрет до тех пор, пока человечество не созреет, чтобы принять его.

Сколько еще раз тебе предстоит сидеть за этим самым столом, обдумывать то, что ты обдумываешь сейчас, чувствовать печаль, которую ты в этот момент испытываешь?

От двери донесся звук щелчка. Ты понимаешь, что она открылась, что ты можешь покинуть эту комнату, можешь начать новую жизнь, занять место того, кто уже отжил свое и ушел навсегда.

Однако ты не торопишься пройти через дверь.

Ты сидишь, невидящим взглядом глядя перед собой, и в твоем сознании возникает образ стоящих друг против друга зеркал, наподобие тех, что были в старинных парикмахерских. В каждом из них уходит вдаль бесконечная череда твоих отражений, с расстоянием делающихся все меньше и меньше.

Даптин — вот в чем секрет. Вначале он назывался адаптин, потом название сократили до даптина. Словом, то, что позволяет адаптироваться.

Они объяснили это, когда нам исполнилось десять лет. Наверно, они думали, что раньше мы не поймем, хотя нам уже было много чего известно. Рассказали же нам они сразу после того, как мы сели на Марс.

— Дети, теперь вы дома, — сказал главный учитель после того, как мы оказались в куполе из стекла и стали, который они построили здесь для нас.

И добавил, что сегодня вечером нас ждет особая лекция, очень важная, и мы все должны внимательно ее выслушать.

В тот же вечер он все нам и рассказал — как, почему и для чего. Он стоял перед нами. В скафандре с обогревом, это понятно, и в шлеме, потому что температура в куполе вполне подходила для нас, но для него здесь было уже довольно холодновато, да и воздуха ему не хватало. Его голос доносился через встроенное в шлем радио.

— Дети, — сказал он, — вы дома. Это Марс, планета, на которой вам предстоит прожить всю оставшуюся жизнь. Вы марсиане, первые марсиане. Вы прожили первые пять лет своей жизни на Земле, а вторые пять в космосе. Следующие десять лет вы проведете в этом куполе, хотя к концу этого срока вам все чаще и чаще будет позволено покидать его.

Повзрослев, вы выйдете отсюда, построите дома, заживете собственной жизнью — как настоящие марсиане. Будете вступать в браки, у вас появятся дети. Они тоже будут марсианами.

Настало время рассказать вам историю грандиозного эксперимента, участниками которого вы стали.

И он нам все объяснил.

— Человечество, — сказал он, — достигло Марса в 1985 году. Разумная жизнь здесь отсутствовала, существовали лишь растения и несколько видов бескрылых насекомых. По земным меркам Марс был необитаем. Люди могли выжить на нем лишь внутри куполов или, за пределами их, в скафандрах. Для человека здесь слишком холодно, если не считать буквально нескольких дней в самое теплое время года. Воздух слишком беден кислородом, а длительное пребывание на солнце может закончиться гибелью — из-за более разреженной по сравнению с Землей атмосферы солнечный свет фильтруется очень слабо и оказывает вредоносное воздействие. Растения есть нельзя из-за их чужеродной химии; всю пищу приходится завозить с Земли или выращивать в гидропонных контейнерах.

На протяжении пятидесяти лет люди пытались колонизировать Марс, но все их усилия кончались провалом. Кроме этого купола, построенного для вас, есть здесь еще один, гораздо меньших размеров и расположенный отсюда за много миль.

Создавалось впечатление, что человечество никогда не сможет заселить другие планеты Системы, поскольку среди всех них марсианская среда оказалась наименее враждебной; если не удастся выжить здесь, нечего и пытаться колонизировать остальные.

Но в 2034 году, тридцать лет назад, выдающийся биохимик Веймот открыл даптин. Чудесное лекарство, оказывающее воздействие не на само животное или человека, а лишь на их потомство, причем в течение ограниченного периода времени после его введения.

Это лекарство наделяет потомство почти безграничной приспособляемостью к любым изменяющимся условиям — в том случае, если изменения происходят постепенно.

Доктор Веймот сделал прививку морским свинкам, самцу и самке, и получил от них потомство; каждую из пятерых родившихся свинок он подверг воздействию отличных друг от друга, постепенно изменяющихся условий. Результат был ошеломляющим. Когда морские свинки выросли, одна из них преспокойно жила при температуре минус 40 по Фаренгейту, а другая, напротив, при плюс 150. Третья прекрасно себя чувствовала, получая диету, смертельную для обычного животного, а четвертая благополучно переносила постоянную бомбардировку рентгеновскими лучами, которые убили одного из ее родителей в течение нескольких минут.

Многочисленные последующие эксперименты показали, что если животные, адаптировавшиеся к каким-то условиям, дают потомство, то оно с самого рождения может существовать в этих условиях.