Фредрик Браун - Арена, Кукольный театр и Добро пожаловать в сумасшедший дом!

Я налил себе еще. Странное дело, но этот напиток не вызывал у меня ни малейшего опьянения. Однако я начал слегка нервничать, и к тому же воздух в подвале был не слишком свежим, так что у меня разболелась голова.

Мое состояние не улучшилось, когда сверху внезапно раздался рев:

— Послушай, Тарк! Пора стирать. Отправь к черту своего бесполезного репортера и принимайся за работу.

На лице Перкинса появилась извиняющаяся улыбка, и он сказал:

— Сожалею, но вы же сами видите.

— Действительно, — ответил я и налил себе последнюю порцию (в бутылке оставалось совсем чуть-чуть), чтобы проверить, не пройдет ли мое паническое состояние и головная боль.

Затем я сделал глубокий вдох и постарался побыстрее проскочить мимо страшного чудовища, стоявшего, уперев руки в бока, на лестничной площадке. Только очутившись на улице, я вздохнул с облегчением.

Я вернулся в редакцию и зашел в кабинет Макги.

Он бросил на меня свирепый взгляд, который теперь почему-то не казался таким уж страшным. Очевидно, жена Таркингтона Перкинса была гораздо опаснее.

— Боже мой, у тебя такой вид, словно ты только что проснулся после хорошей пьянки. Однако ты был совершенно трезв, когда несколько часов назад выходил из моего кабинета, не так ли?

Я положил руки в карманы, чтобы Макги не заметил, как сильно они дрожат, и попытался придать своему взгляду осмысленность, чтобы он не спросил о маленьких человечках, которые колотят молотками по заклепкам у меня в затылке.

— Я был трезвым. И сейчас я трезв. Но завтра утром…

— Забудь про завтрашнее утро. Над чем работает изобретатель?

Я подумал о переключателе и решил, что лучше о нем не упоминать. Поэтому я рассказал ему о моньлогокла напитке, который на вкус ничем не отличается от виски. И вдруг обнаружил, что верю во все это и что действительно трезв как стеклышко.

Макги так взревел, что я едва не вылетел из его кабинета.

— Прайс, — сказал он, когда немного успокоился и заговорил более членораздельно, — это твой последний шанс. Точнее, завтра будет твой последний шанс. Уже почти пять. Отправляйся домой, отоспись и завтра приходи трезвым — или можешь забыть сюда дорогу.

На следующее утро я пришел на работу… забалдевшим, причем по полной программе. Я чувствовал себя замечательно, уж и не помню, когда в последний раз у меня было такое прекрасное настроение. Я был не просто пьян — я был пьян и счастлив, чего со мной никогда прежде не случалось. Если сделать над собой усилие, я мог бы вести себя как совершенно трезвый человек. Когда меня вызвали в кабинет Макги, я сделал над собой усилие.

Он бросил на меня суровый взгляд.

— Таркингтон Перкинс, — сказал он. — Почему ты не предупредил меня, что он спятил?

Я не стал отвечать сразу, пытаясь обдумать ситуацию, и Макги заорал на меня:

— Ты опять все прошляпил, придурок! Его увезли в сумасшедший дом — забрали из дома вчера вечером, всего через несколько часов после того, как ты брал у него интервью!

Я что-то пробормотал в ответ — сам не помню, что именно. Несмотря на состояние эйфории, мне было жалко Перкинса. Я искренне сочувствовал маленькому человечку, он мне понравился.

— Его увезли вчера вечером. Утренние газеты все равно нас опередят, но ты должен хоть что-то сделать. Нам в любом случае нужно дать о нем материал.

— Что произошло? — спросил я.

— Вчера вечером его скрутили на лужайке у особняка губернатора. Перкинс кричал, что он губернатор и что кто-то украл его тело.

Я закрыл глаза.

Когда я вновь их открыл, оказалось, что мне удалось благополучно покинуть кабинет Макги. Добравшись до своего письменного стола, я сразу же позвонил в редакцию утренней газеты и довольно быстро вышел на репортера, который написал о задержании Перкинса. Он был моим приятелем, поэтому я без труда получил у него полный отчет. В целом он повторил то, что сказал Макги.

— А что случилось с губернатором? — поинтересовался я.

— А он здесь при чем? — удивился приятель. — К нему эта история не имеет никакого отношения. Рано утром он отправился в Вашингтон на встречу с президентом.

— Ага, — пробормотал я.

Я не пошел в клинику для душевнобольных, чтобы взять интервью у Перкинса или у людей, которые его задержали.

Вместо этого я отправился к особняку губернатора, показал охране свои документы репортера «Глоуб» и попросил отвести меня на место, где задержали Таркингтона Перкинса. Мне пришлось несколько раз обойти кусты, прежде чем я нашел то, что искал. Диковинный прибор, собранный из фонарика, будильника и еще неизвестно чего.

Я долго смотрел на него, пытаясь понять, кто из нас сошел с ума: я или Таркингтон Перкинс? А быть может, безумен сам прибор?

Я посмотрел на стекло фонарика — оно выглядело как самое обычное стекло.

Не забывайте, я все еще был пьян. В противном случае, размышляя о Таркингтоне Перкинсе, который перебрался в тело губернатора и сейчас беседовал с президентом — а вдруг президент что-нибудь заподозрит? — я бы не стал нажимать на кнопку.

Меня ослепила вспышка гораздо более яркая, чем свет любого фонарика, если, конечно, он работает не от атомной батарейки. Я услышал мелодию, мучительно прекрасную, как будто неземную. Она глубоко тронула меня, хотя обычно я стараюсь слушать совсем другую музыку. Например, Гарри Джеймса. Быть может, в тот момент мне следовало подумать о Гарри Джеймсе, а не о президенте. Но было поздно.

Да, музыка тронула меня, еще как тронула! Она мгновенно перенесла меня на несколько сотен миль.

Открыв глаза, я обнаружил, что нахожусь в овальной комнате, которая показалась мне знакомой. Однажды, когда я приехал в Вашингтон, мне довелось там побывать. Но тогда она была пустой: президент уехал из столицы, и мне как приезжему репортеру разрешили осмотреть Белый дом.

Однако на сей раз президент не покидал столицу. Во всяком случае, я был в столице.

Секретарь президента поклонился мне.

— Мистер президент, — сказал он, — губернатор, которому вы назначили встречу, уже здесь. Но… я не уверен, что вам стоит с ним встречаться. Он ведет себя немного странно.

— Но ведь мы все так себя ведем, разве нет? — спросил я.

— Прошу прощения, мистер президент?

— А, пустяки. Пусть губернатор Андрессен войдет. И отмените на сегодня все остальные встречи.

— Но, мистер президент, представитель Белуджистана…

Я сообщил ему, что он должен сказать представителю Белуджистана, и ошарашенный секретарь ушел. Но через мгновение вернулся с губернатором Андрессеном.

Я предложил губернатору сесть напротив моего письменного стола и подождал, пока секретарь выйдет за дверь. Потом я ткнул указательным пальцем в своего гостя и сказал:

— Таркингтон Перкинс, тебе это даром не пройдет.