Карл Шрёдер - Синхромир

Они снова надели очки.

– Я хотел сказать, что не собираюсь управлять синхромиром, – объяснил Тоби. – У всех свои идеи насчёт того, что мне нужно делать, но никто не удосужился спросить, что я думаю по этому поводу.

Слова дошли до большинства. Воодушевившись, Тоби продолжил:

– Я знаю, что мой брат поменял вашу частоту. Это неправильно. Я поговорю с ним об этом, когда увижу его. Я поменяю частоту для вас.

Он взглянул на Корву. На лице девушки застыло выражение полной безучастности к происходящему.

– Всё, чего я прошу взамен …

И как сказать о желании воссоединиться с семьёй, не касаясь их религиозных догматов?

– …помочь мне приспособиться к новой жизни, – закончил он.

Теперь его услышали. Интерфейс отразил, что именно каждый чиновник услышал, и во что превратились слова Тоби после взаимодействия с ожиданиями, представлениями, предрассудками, убеждениями, когнитивными недостатками каждого отдельного человека. Система предложила одобрить варианты, но ему недосуг было разбираться в мешанине смыслов, и потому он просто нажал «да» – рассылая сообщения адресатам.

Да, политика здесь оказалась гораздо сложнее, чем в «Консенсусе». Впрочем, по сути, она сводилось к одному: люди торговались за выгоду.

– Слушайте, мне сказали, что Эвайна направляется сюда. Но потом все как воды в рот набрали. Мне нужно знать: она и в самом деле летит сюда? Когда она прибудет? Можно ли мне встретиться с ней? Или это… в общем, плохая идея?

Кое-что из сказанного восприняли. Интерфейс засверкал радугой, диаграмма баланса колебалась несколько секунд. Туда-сюда летали интерпретации и перефразировки. Наконец, все значки засветились зелёным.

Лонг Севиль кивнул и встал.

– Позвольте… а, спасибо! – начал он и добавил в интерфейс несколько окон.

Они были тёмными, но, прищурившись, Тоби разглядел россыпь крохотных светлых пятнышек.

– Это – снимок с телескопа, направленного на созвездие Стрельца. Яркие звёзды на снимке – не звёзды, а выхлопы кораблей целого флота. Он направляется к Фисбе. Едва ли можно сомневаться в том, кто ведёт этот флот.

Тоби доводы не убедили. Он подумал, что сейчас программа, сканирующая выражение лица и положение тела, окрасила его аватар в янтарный цвет.

– Откуда вы знаете, что это она?

– Мы следим за флотом. Он шёл к Уоллопу, но изменил курс, когда вы покинули планету.

– А сколько кораблей?

– Сто сорок.

По отдельности они, скорее всего, были не такими уж большими, но все равно каждый легко мог разрушить несколько городов.

Тоби всмотрелся в экран. Они с Питером и Эвайной отправляли такие флоты множество раз. Но то было в «Консенсусе», фантастическом мире, где существовала возможность перемещаться быстрее скорости света. И Тоби хорошо помнил отношение Эвайны к войне. Сестра не колебалась никогда.

Лонг что-то рассказывал, но Макгонигал уже не слушал. Он вспоминал, как они делили империи в «Консенсусе», и с какой страстью Питер относился к игре. Для него она стала настоящей жизнью, единственным способом обрести уверенность в себе.

«Переделай, добейся совершенства – и удостоверься, что оно неизменно», – таков был его девиз.

Эвайна была слишком мала, чтобы понять страсть брата, но наверняка прониклась ею. И что теперь? Оба управляли настоящей империей на протяжении нескольких десятилетий. Это больше не игра, ставки – настоящие, и внезапно появился тот единственный, кто может разрушить всё ими созданное.

Впервые Тоби почувствовал нутром и понял рассудком, что Эвайна на самом деле может и хочет убить его. Всего-то следовало забыть о той маленькой девочке и представить постаревшую женщину, от детства которой остались лишь туманные воспоминания и чья повседневная реальность – власть.

– Как это работает? – Губы у Тоби сразу пересохли. – Что она сделает, когда прилетит?

Все замолчали. Лонг откашлялся:

– Когда она прилетит, мы будем спать. Весь мир уйдет в гибернацию – по крайней мере, все капсулы Макгонигалов. Обычно корабли, прибывшие в разное время, лежат в спячке до начала оборота. Но в данном случае… нужно проснуться первым. Поэтому они возьмутся за дело сразу, как только окажутся здесь.

– Какое дело?

– Высадка крупного десанта, – сказал Лонг, несколько смутившись. – Они захотят разбудить нас и потребовать вашей выдачи.

Тоби задумчиво кивнул. Разумеется, преимущество у того, кто проснётся первым.

– А вы можете бодрствовать все время вплоть до того момента, как она явится сюда?

– Мы можем оставить бодрствующими войска, но это встанет нам недёшево. Мы можем изменить время пробуждения – проснуться примерно за месяц до прибытия флота. У нас много капсул, не принадлежащих Макгонигалам, но их недостаточно для контингента, способного дать захватчикам отпор. Так или иначе, конфронтация неизбежна. А ваша сестра способна поставить под угрозу миллионы невинных жизней. Большинство населения будет в гибернации, а следовательно – в совершенной беспомощности.

– Но я могу разбудить их всех, – предложил Тоби.

– Именно!

– Дата прибытия известна?

– Да, нам известно минимальное время, за которое она может добраться сюда.

Если вся Фисба проснётся и подготовится к встрече, соотношение сил резко изменится. Эвайна не может не понимать этого, но всё равно летит. Тоби стало не по себе. Она что, и в самом деле хочет убить его? Если нет – зачем целый флот? Нелепость.

Он пошарил взглядом и уставился на Халена Кейшиона. Тот без стеснения наблюдал за тем, кого предал, и улыбался. Нет, самодовольно ухмылялся.

Если Тоби изменит частоту всей Фисбы, исчезнут последние сомнения. На такое способен только Макгонигал. Сейчас с планеты могли утекать лишь обрывки информации, но, если удастся отбить агрессию Эвайны, новость разлетится по всем синхромирам. Люди проснутся в начале оборота и узнают: Император Времени вернулся! Рано или поздно он придёт на Дестриер и разбудит Великую Мать. И тогда мир – по крайней мере синхромир – кончится.

Начнётся паника. Массовая истерия. Миллионы стекутся под знамёна Тоби, веря, что неким образом спасутся. Остальные примут сторону Питера и Эвайны – конечно, те, кто не верит в миф, кто убедится, что Тоби – всего лишь обыкновенный человек. Если Фисба не выдаст его, начнётся хаос и гражданская война.

Хален понимал это. Он рассчитывал именно на это.

И ухмылялся.

Двое суток подряд Тоби забрасывали версиями, предложениями, фактами и теориями. На третий день, совершенно обессилев, он чудом ускользнул от толпы покорных, но донельзя надоедливых и суетливых чиновников, сел на берегу озера и принялся швырять гальку в холодную воду.

– И как мне, спрашивается, решать? Слишком много всего, я не смогу в этом разобраться.