Александр Беляев - Земля горит

А теперь посмотри на промыслы: ты и людей-то не увидишь. Все машины. И запаха нет, и самой нефти не увидишь, - разве в заводской лаборатории. Нефть теперь так и не видит солнечного света.

Разведка - вращательным бурением, откачка из скважины - глубокими насосами, пересылка - трубами нефтепроводов. Фонтаны одеты в непроницаемые будки, вот в эти, похожие на несгораемые шкафы.

Рядом контора - светлое одноэтажное здание. Тишина. Карты промыслов, разбитые на участки, и номера вышек. Аппараты сообщают, как идет работа на каждой вышке. Техник следит за аппаратами. Вот он отметил какую-то неправильность. Бросает коротко дежурному рабочему:

- 72-315.

Это значит: на семьдесят втором участке вышка номер триста пятнадцать.

Рабочий выходит, садится на мотоцикл и едет.

Тысячи гектаров драгоценнейшей нефтеносной земли скрывало море в своих недрах целые тысячелетия. Мы добрались до этих скрытых богатств. Сбросили крышку водяного сундука и извлекли оттуда наше жидкое золото. Мы в несколько десятков раз увеличили добычу, а нефти - еще неисчерпаемые запасы. Словно под дном Каспия залегло еще нефтяное море.

Группа рабочих, приехавших из-за границы, осматривала промыслы под руководством Ника Вагнера, уже давно поселившегося в Баку.

- Ведь это уже вода? Море? - спросил один из экскурсантов, указывая на карту.

- Да, это море. Еще не осушенное море.

- Почему же оно у берега также разбито на участки?

- Секрет, - улыбнулся Ник. - Но не для вас, товарищи. Я вам открою этот секрет, когда будем на берегу. Идем!

Гости заходят в эксплуатационную вышку.

И здесь ни души. Только мерно хлопает насос.

- У этого железного рабочего голова не закружится, - улыбаясь говорит Ник.

В бурильной - грохот. Стены дрожат легкой судорожной дрожью. На огромной глубине долото со "сталинитовым" наконечником дробит твердые породы, хранящие скрытые богатства.

- Во всем этом нет еще ничего нового,- скромно говорит Ник.

- Но размах, техника, организация! - восхищенно возражает румын Миронеску.

- Да, пожалуй, - соглашается Ник. - Но мы можем похвалиться и кое-чем новым. Идемте на берег моря. Каптаж Волги, - продолжал Ник, - освободил огромные донные пространства нефтеносных земель. Наши промыслы уже давно первые в мире по количеству добываемой нефти. Соединенным Штатам пришлось уступить нам первенство. "Роял датч шелл" давно погиб. Американский "Стандарт ойл" еще существует, но и его дни сочтены. У Штатов остались промыслы, лежащие на их территории: в Пенсильвании, Калифорнии, у Мексиканского залива, в Оклахоме и Техасе. Но все они уже сильно истощены. Венесуэла, Мексика, Колумбия, Аргентина перестали кормить своей нефтью английский и американский капитал.

Море не поспевает за нашими темпами. Усыхает слишком медленно. Правда, каждый год оно отдает нам все новые нефтеносные площади. Но отдает, как скупец. Мы не можем ждать, и вот мы решили... Видите вы эти полукруглые плотины, "пришитые" к берегу? Мы строим их, откачиваем плавучие базы прямо на воде и на них ставим бурильные машины. Эти "гидроцефтяные установки" техническая новость. Трубы машин проходят сквозь воду, и затем бурильные сверла врезаются в дно. По мере того как море усыхает, базы опускаются, трубы укорачиваются, пока наконец вся установка не оказывается на осушенном дне.

- Можно осмотреть? - спросил венгерец Бачани.

- Разумеется.

- Добрый день, - вдруг услышали они за собой голос. К ним подходил американец Эдвин Брусс во фланелевом белом костюме и панаме.

- Принесла нелегкая! - проворчал Ник.

- Здравствуйте, мистер Брусс! Хорошая сегодня погода! - обратился он к нему по-русски.

Брусс побарабанил пальцами по пуговице жилета, сказал еще несколько слов и отошел.

- Не нравится мне этот тип! - сказал Ник.

- А кто он?

- Представитель "Стандарт ойл". Приехал "искать путей для сближения". Он очень интересуется нашими водяными установками, но мы его туда не пускаем... А теперь, когда этот мистер удалился, сядем в лодку и осмотрим наши "гидропромыслы".

_____

Анка шла по айлантовой роще, направляясь в радиотеатр.

Один старый рабочий рассказывал как-то Анке историю этой рощи.

Айлант - удивительное дерево. Оно как будто создано для того, чтобы расти вблизи фабрик, заводов, нефтяных промыслов. В копоти, дыме, газовых испарениях дерево чувствует себя прекрасно. Великолепно сопротивляется ветру. И вот лет двадцать назад, когда "город ветров" Баку и другие нефтепромысловые города не были еще так забронированы асфальтом и благоухали нефтью, были вывезены из Китая айлантовые деревья. Они очищали воздух и прекрасно росли, словно питаясь копотью труб и жирными испарениями нефтеносной земли. Теперь эта роща "китайского ясеня" сделалась любимым местом прогулок.

Анка подошла к радиотеатру. Это обширное здание в восточном стиле, с двумя высокими "минаретами", между которыми протянута антенна.

Анка вошла в зрительный зал и уселась. Левки еще не было. Его место пустовало.

- Добрый вечер, Анка! - услышала девушка голос Ника. Он сидел позади нее со всей "интернациональной" компанией: немцем, румыном и венгерцем. Да и вся публика была интернациональная. Много европейских рабочих, китайцы, персы, индусы, афганцы, негры сидели с бакинскими рабочими и изъяснялись, забавно перемешивая свои и иностранные слова. Чаще всего слышался немецкий и русский язык.

Прежде чем большой белый экран ожил, раздались звуки увертюры. Лампы зала медленно погасли, и экран вдруг превратился, словно по ролшебству, в сцену берлинского оперного театра.

Рабочее предместье Берлина. Ночь. Фонарь. Глазастый автомобиль выехал из-за угла. Сирена угрожающе воет. В автомобиле - шуцманы с собачьими мордами противогазов. Толпа рабочих преграждает путь автомобилю. Хор...

Шла опера молодого немецкого композитора "Наш Октябрь". Иллюзия была полная. Зрители захвачены исполнением и оригинальной музыкой.

Вдруг зал всколыхнулся, словно электрический ток прошел по рядам. Удар грома, сопровождаемый протяжным гулом, потряс театр.

- Это уж слишком натурально, - сказал кто-то вполголоса.

Внезапно замолкли звуки, погас экран, вспыхнули будничные лампы. Чей-то голос сказал в наступившей тишине:

- Товарищи! Спектакль прекращается. На промыслах вспыхнул пожар!

Зрители спешно, но в полном порядке покинули зал.

Стволы айлантов четко, как нарисованные тушью, выделялись на ярком багровом фоне. Над вершинами деревьев виднелся пылающий небосклон. Даже здесь было слышно, как клокотала, шипела, гудела огненная стихия. В воздухе сильно пахло горящей нефтью.

Над промыслами стоял огненный столб, поднимающийся к самым облакам, которые стали багровыми. А вокруг огненной вершины багровели густые громады дыма. Это было страшно, как извержение гигантского кратера. Море на огромном пространстве стало багрово-красным.