Константин Соловьёв - ГНИЛЬ

— Я думаю, что если бы застрелил вас сейчас, то спас бы Луну от самого отвратительного чудовища из всех, что когда-либо обитали на ней.

— Звучит достаточно лестно. Из уст Гнильца, — сказал Мунн и добавил, — Вытащи пистолет, пожалуйста, и брось его на пол.

Глупо было сопротивляться — Мунн видел его насквозь. Он проиграл не тогда, когда позволил Мунну заглянуть в свои мысли, а тогда, когда пришел сюда, когда допустил мысль, что сможет сразиться и победить.

Маан медленно вытащил револьвер из кармана. Положение было удачное, автоматически прикинул он, дистанция — три шага, и Мунн сидел развернувшись, представляя из себя отличную мишень. В такую не промажешь даже с закрытыми глазами. По пальцам прошел легкий зуд вроде электрического тока. Это было так просто. Мгновение — револьвер разрезает податливый воздух, поднимаясь. Мгновение — он уже смотрит в лицо Мунну. Мгновение — в запястье ударяет неровный хлопок отдачи. Мунн, точно читая его мысли, даже немного опустил свой пистолет и сидел, улыбаясь. «Стреляй, — приглашал он, — Давай же, Маан. Это же так просто».

Но у Мунна было еще кое-что кроме расслабленной позы и замершего в руке пистолета.

У него была правда.

Маан бросил револьвер в его сторону. Он упал у ног Мунна, глухо ударившись о деревянный пол.

— Молодец, Маан, — Мунн одобрительно кивнул, отталкивая револьвер ботинком, — Теперь ампула. Все честно, как мы и договаривались. Как видишь, спорить с правдой совершенно невозможно. Кто-то другой смог бы. Кто-то более дерзкий и менее умный. Например, Геалах. У парня было редкое интуитивное чутье и хватка бультерьера, но ему не хватало рассудительности. Он бы сделал глупость и проиграл. Впрочем, это уже произошло. С тобой проще. Ты способен понимать, даже в той ситуации, когда это понимание не приносит ничего хорошего и гораздо проще обмануть себя какой-нибудь глупой иллюзией. Я уважаю в тебе это качество.

— Где гарантия, что с Бесс будет все в порядке? — прямо спросил Маан.

Мунн удивился.

— Гарантия? Я сам — гарантия. Я уже сказал, что если ты примешь мои условия, я сделаю для Бесс, все, что в моих силах. А в моих силах очень многое, ты знаешь это. Или ты думаешь, что, заполучив тебя, я откажусь от своих слов и брошу Бесс, просто из врожденной подлости, чтобы помучить тебя?.. Не будь дураком. Помощь ей не будет стоить мне ничего. И я окажу ее, как и обещал.

Опять правда. Мунн был окружен защитным кольцом правды, и оно делало его неуязвимым. Маан ничего не мог противопоставить ей. Он понимал, что Мунн прав — попытайся он убить Мунна, он обречет и себя и Бесс на смерть. Даже без помощи Контроля. Это будет самоубийство, отчаянное и безрассудное. Он был готов к нему, но Бесс…

Бесс, как и прежде, сидела без движения, но теперь она перестала дрожать, напротив, замерла, точно окостенела. Возможно, она сейчас даже не слышала того, о чем они говорили. Маан подумал, что лучше бы не слышала.

Пусть считает его Гнильцом. Пусть вспоминает его как чудовище, едва ее не убившее. Пусть. Но у него нет права обречь ее на мучительную смерть, даже если это позволит им обоим уйти из когтей Мунна.

«Все в порядке, малыш, — сказал он мысленно Бесс, — Твой отец часто валял дурака, но не в этот раз. Больше я не стану для тебя источником неприятностей».

— Пусть так и будет, — сказал Маан, — Но перед тем, как я… засну… Не хотите ли услышать кусочек моей правды?

— Пожалуйста, — Мунн сделал приглашающий жест, — Ты же знаешь, я всегда готов тебя выслушать.

Маан усмехнулся.

— Не уверен, что эта правда вам понравится. Дело в том, что внутри меня вы ничего не найдете. Я полностью чист. Возможно, какие-то остаточные деформации костной ткани или кровеносной системы… И то вряд ли.

— Мы уже говорили об этом, — напомнил Мунн немного нетерпеливо, — И пришли к выводу, что твое тело найдет, о чем нам рассказать. Главное — уметь спрашивать. А мои ребята из лаборатории умеют.

— Дело даже не в этом. С этого дня Гниль ничего вам не расскажет. Знаете, почему? Потому что ее больше нет.

Маан подумал, что Мунн удивится, но тот не переменился в лице.

— Если ты решил сказать глупость просто чтоб затянуть время, могу сказать, что это не самая лучшая из твоих затей.

— Нет, я играю честно, Мунн. Вы сами говорили, что правда — самое неприятное оружие. Просто сейчас вы испытаете это на себе. Гнили нет, Мунн. Она ушла. Как вам эта новость?

— Вздор, — устало сказал Мунн, покачивая пистолетом, который как будто оттягивал ему руку, — Остановимся на этом.

— У покойного Геалаха была одна интересная теория, — сказал Маан, — Не знаю, говорил ли он о ней при вас. Он считал, что Гниль — это не болезнь. Точнее, не совсем болезнь.

— Спасибо, я знаю. Теория Геалаха о том, что Гниль — это форма инопланетного разума даже не оригинальна, ее выдвинули еще в первые годы после выявления Синдрома Лунарэ. Смелая мысль и не лишенная… изящества, я бы сказал. Но слишком уж нелепая.

— Только если пытаться загнать Гниль в рамки привычных человеку представлений об окружающем мире. А Гниль — это нечто за пределами этих рамок, и она не раз это доказывала. Знаете, в чем причина? Самоуверенность, — Маан сделал паузу, но не столько для того чтобы произвести впечатление на Мунна, сколько для того чтоб перевести дыхание, — Проклятая человеческая самоуверенность, это ведь так знакомо? Человек покорил Луну из этой самоуверенности, но он нашел на Луне нечто большее, чем рассчитывал. А точнее, это оно нашло человека.

— Патетика, — сухо сказал Мунн, — Не понимаю, что вы хотите этим сказать.

— Встретив Гниль, человек ни на секунду не допустил возможности, что перед ним нечто настолько превосходящее его могуществом, что по сравнению с ним он не сильнее предприимчивой, дерзкой и наглой мошки. Это подорвало бы его слепую самоуверенность в собственных силах, источник всех его поступков. Куда проще было бы предположит, что Гниль — это болезнь. Да, сложная, опасная, непонятная, но всего лишь болезнь, одна из тысяч других. Просто новая неизученная форма, не более того. Мы даже придумали Санитарный Контроль чтобы подчеркнуть это.

— Слишком много слов. Я начинаю уставать.

— Вы понимаете, куда я клоню, но не хотите услышать правды. Это естественно, ведь именно вы были тем человеком, который все начал. Человеком, чья самоуверенность стала центром тяжести и в конечном итоге привела ко всему этому, — Маан обвел рукой комнату, — Вы не хотели услышать правды потому что она противоречила бы тому, во что вы верили всю жизнь. Не переживайте, это не ваша ошибка, это типичное свойство всех людей. Я осознал его, когда был… в другой форме. Геалах говорил, что Гниль — это разум, который забавляется с человеком, как ребенок бездумно мучает игрушки. Простая механическая бесцельная разрушительная работа.