Леви Тидхар - Юная Венера (сборник)

– Заметки профессора Гилателли написаны почерком джентльмена… – начал он.

– Другими словами, почти нечитаемы? – уточнил я.

– Почти, сэр. Но я все же сумел расшифровать многие из них. Его работа касается нового вида, который он назвал Veneria salamandidraesireni, и главным образом репродуктивных особенностей этого вида.

– Я бы сказал, – произнес я, вспоминая призывные движения Шилистраты, – особенности эти весьма откровенные?

– Нет, сэр. Наоборот, этот вид партеногенетичен.

Я пытался уловить смысл последнего слова.

– Это как-то связано с персами?

– Нет, сэр. Я могу предположить, этот термин происходит от греческого слова Parthenos и означает способ воспроизведения, при котором женщина играет все необходимые роли при полном отсутствии мужского участия.

– О! – воскликнул я. – По моему мнению, это не очень-то спортивно.

– Совершенно верно, сэр. Совсем не спортивно.

Казалось, мы несколько углубились в дебри. Поэтому я сделал попытку вернуться на главную магистраль.

– Но что случилось с Балди?

– Мистер Спотс-Бинкл принял эстафетную палочку там, где ее обронил профессор Гилателли, сэр. Он продолжил изучение Veneria salamandidraesireni. По счастью, его не постигла участь его предшественника.

– Ого, – снова изумился я, – я полагал, участь профессора покрыта тайной.

– Так и было, сэр, – сказал Гривз. – Но я обнаружил некоторые подробности.

– Прекрасно, Гривз. Еще не придумали такой сюжет, который ты не смог бы распутать. На месте Агаты Кристи я бы нанял тебя в штат.

– Очень любезно с вашей стороны, сэр.

– Пустяки. Это был ответный жест. Итак, в чем же суть всей этой истории?

– Важная подсказка к разгадке, сэр, скрыта в названии этого существа, в частности в прозвище sireni.

Имя это отдалось где-то в отдаленных уголках памяти.

– Это как-то связано с Одиссеем и пчелиным воском?

– Именно, сэр. Одиссей заклеил уши своих коллег-аргонавтов воском, затем приказал им приковать себя цепями к мачте Арго, когда они проплывали мимо острова сирен, чьи неотразимые песни заставляли несчастных моряков направлять свои корабли на подводные скалы.

– Неотразимые песни, Гривз? Ты имеешь в виду наподобие той классной песенки, что напевала в саду Шилистрата?

– Абсолютно верно, сэр.

Картина становилась яснее, и открывающаяся перспектива была вовсе не притягательной.

– Она пыталась заманить меня?

– В пруд, сэр. Где она, уж простите мне мою откровенность, затащила бы вас в тину и отложила бы свои яйца во все доступные отверстия.

– О черт, Гривз! Это хуже смерти.

– Простите, но тут противоречие, сэр. Смерть наступила бы до того, как она отложила бы яйца. Вы бы утонули, как это, несомненно, произошло с профессором Гилателли.

– Ты не видел поблизости пчелиного воска, Гривз? – Я оглянулся, словно воск мог оказаться прямо под рукой.

– Опять же вынужден вас поправить, сэр.

– Валяй, Гривз! Тебе слово.

– Воск в данном случае поможет мало, сэр. Потому что существо, которое мистер Спотс-Бинкл назвал Шилистратой, общается телепатически.

– Ты имеешь в виду – читает мысли?

– Я не могу ручаться за «чтение», сэр, – возразил он. – Ее сознание не такое, как наше. Но разумеется, она передает сильный сигнал.

– Эта песня. Скорее гипнотизирующая.

– Совершенно верно, сэр.

В течение нескольких секунд я обдумывал услышанное, позволяя ароматам торфа и вереска производить их благотворное действие. Затем мне пришла в голову мысль.

– Но тебя, Гривз, ее чары не затронули. Словно твои уши были забиты воском.

– Мой разум был занят иными вещами, сэр, – ответил он. – В первую очередь вашей безопасностью.

– А! – воскликнул я. – Как удачно. – И через мгновение добавил: – Спасибо, Гривз.

– Это не все, сэр.

– Что-то еще?

– Немного, сэр. По всей видимости, выполнив свои биологические потребности с профессором Гилателли, Шилистрата пришла в состояние поиска нового хозяина для разведения своего потомства. Ей подвернулся мистер Спотс-Бинкл, и она начала процесс, если можно так выразиться, его соблазнения. Но потом по причинам, которые известны только ей, она решила, что он непригоден. И стала ждать лучшую перспективу.

– А Слайти Туве-Випли? – Мне подумалось, что Слайти раза в два сытнее меня.

– Этот джентльмен не ходит рядом с прудом. И почти не покидает корабль с тех пор, как мы приземлились.

– Наверное, это к лучшему. – Я допил виски и яростно потер ладони. – Что ж. Полагаю, мне лучше пойти и огорошить Балди плохими новостями.

– Я сам огорошу тебя плохой новостью, – произнес Балди, стоя в дверях. – При этом могу сломать тебе пару костей в процессе.

– О, Балди. Что новенького? – сказал я.

– Хватит этого твоего «что новенького»! – сказал он, двигаясь по комнате. У меня возникло странное чувство дежавю, словно я где-то слышал эти слова, но не мог припомнить, где. Но следующие высказывания Спотс-Бинкла просто повергли меня в изумление. – Ты паршивый пес! Коварный обманщик! Хам!

Я вздернул бровь, затем вторую.

– Успокойся, Балди, говорю тебе!

– Я достаточно спокоен, – ответил он. Впервые за долгое знакомство с Арчибальдом Спотс-Бинклом я видел на его бесцветном лице два ярко-красных пятна на скулах, как у старой актрисы, чересчур румянящейся. – Достаточно спокоен, чтобы подбить тебе глаз и расквасить нос!

– Кажется, ты сам не понимаешь, что говоришь, – начал я, но Балди прервал меня в совершенно несвойственной ему манере:

– Я говорю, что сейчас сделаю из тебя отбивную и размажу по полу!

– Но я же как раз собирался спасти тебе жизнь!

– Спаси свою собственную! – крикнул он. – Если сможешь! – Он сжал руки в кулачки и поднял один из них, словно действительно знал, как ими пользоваться. Я снова вспомнил короткую стычку с Головорезом Басс-Хамптингтоном в гардеробе для младшеклассников, когда Балди, проявив довольную слабую технику, все же не имел недостатка в энергии.

Я ретировался, оставив между нами диван, как естественное препятствие. Но Балди диваном не остановить. Он вскочил на подушки, размахивая кулаками, причем на его стороне теперь была господствующая высота. Вероятность получения ущерба от его действий несколько возросла.

– Я спрашиваю, Спотс-Бинкл, о чем идет речь?

– Речь идет о предательстве и двойной игре! Человек, которого я считал другом, ведет себя как жалкий червяк!

Гривз, который до этого момента сохранял невозмутимость статуи, вдруг заговорил:

– Осмелюсь спросить, сэр, касается ли это особы, которую вы называете Шилистратой?

– Он сам знает, кого это касается! – Балди не отводил от меня испепеляющего взгляда. – Он должен был поговорить с ней обо мне! А вместо этого он нахваливал себя!

– Да я вознес тебя до небес! – возразил я. – Я назвал тебя победителем и первым в списке тритоноведов. Я советовал ей держаться за тебя, прежде чем другая саламандра успеет тебя увести!