Леви Тидхар - Юная Венера (сборник)

– Действительно, сэр. Это забавно. А сейчас мы входим в пределы диапазона их телепатии. Могу я порекомендовать вам, сэр, сконцентрировать свой ум таким образом, чтобы противостоять призывам самки-сирены. Представьте себе кирпичную стену, например. Или большие наушники.

– Или пчелиный воск, а, Гривз? – подсказал я.

– О, конечно, сэр.

Голос его потонул в какофонии звуков, издаваемых ночными обитателями. Мы с трудом тащили Балди, который довольно убедительно изображал мешок картошки, но довольно быстро шагали к тому месту, где через поток, вытекающий из пруда в большое болото, был перекинут мостик. За каменной аркой на небольшом возвышении с другой стороны потока я мог разглядеть тусклый блеск корабля Слайти. Люк оказался открытым, к нему вела короткая лестница.

Приблизившись к переправе, я почувствовал легкую щекотку между ушами. Я ожидал очередного исполнения медленной и призывной мелодии, которую Шилистрата напевала при прошлом нашем свидании, но оказалось, что в присутствии других рыболовов она решила применить более жесткую тактику для получения рыбы с фамилией Глостер. Легкое першение в мозгу переросло в невыносимый зуд; я бы с удовольствием расколол себе череп только затем, чтобы почесать его. Ощущение сопровождалось непонятной уверенностью, что зуд прекратится, стоит мне повернуть в сторону пруда.

– Кажется, Гривз, – произнес я, – у меня ужасный…

– Зуд, сэр? – закончил он, и я заметил на его лице признаки того выражения, которое наверняка было у титанов Гесиода, испытывавших боль в ухе.

– Зуд смертельный, – ответил я.

– Очень точно сказано, сэр, поскольку, если ему поддаться, это приведет к гибели.

– Полагаю, надо выбросить это из головы, Гривз.

– Надо стремиться к этому, сэр, – сказал он и добавил: – Хотя боюсь, что это становится все труднее. – Словно Ахиллес под стенами Трои, имевший одну-единственную незащищенную точку, Гривз единственной свободной частью тела, подбородком, указал на Шилистрату, которая находилась возле ближайшего конца моста. Она раскинула руки, закрывая нам проход, и сузила глаза в узкие щелочки. Раскрыв пасть, она демонстрировала нам ряды сверкающих игл на бледно-розовых деснах.

– Чары не помогли, – констатировал я, когда зуд в мозгу внезапно прекратился. – И она собирается применить грубую силу!

– Более того, сэр. Профессор Гилателли считал, что укус этих существ ядовит, – добавил Гривз.

– Хм, просто оттеснить ее с пути будет довольно рискованно?

– Безусловно, сэр. – Он поднял свободную руку, сжимающую бутылку, взятую из бара.

– Собираешься слегка напоить ее?

– Нет, сэр. – Гривз приблизился к саламандре, и нам с Балди волей-неволей пришлось следовать за ним. Когда мы подошли к шипящему существу, Гривз вскинул руку. Оказалось, что вместо бутылки крепкого алкоголя из запасов Гилателли он взял полную бутылку содовой воды. Встряхнув жидкость, он нажал на рычаг и окатил Шилистрату с головы до несуществующего пупка струей газированной воды.

В кинофильмах бутылки с содовой часто фигурируют как для украшения кремом тортов, так и в качестве основного атрибута в комедиях мистера Сеннета. Но для саламандры эффект оказался трагичным: там, где газированная вода касалась ее зеленой кожи, появлялись сперва бледно-желтые, затем все более светлые и, наконец, белые бугристые ожоги. Шипение ее превратилось в визг. Она пыталась утереться лапами, но при контакте содовой с конечностями кожа на них также белела. Скрючившись, Шилистрата зашлась страшными криками, после чего сменила стратегию удерживания моста на немедленную ретировку обратно в пруд. Гривз и я, а также Балди, все еще болтающийся между нами, как вывешенный для просушки на веревку ковер, вступили на мост.

Но в дальнем его конце нас ожидало новое препятствие – вторая саламандра, настолько большая, что Шилистрата по сравнению с ней выглядела просто коротышкой, выбралась из потока, буравя нас взглядом и оскаливая пасть.

– Сэр, извольте следовать за мной, – учтиво порекомендовал Гривз, и мы с грохотом кинулись вниз по склону моста, словно уменьшенная до трех человек версия шотландских серых драгун Ее величества, идущих в атаку при Ватерлоо, как это было изображено на картине, висевшей над кроватью моей тети Далии. Гривз выпустил по врагу залп содовой почти с тем же эффектом, что и в первый раз. Как только путь очистился и мы вступили на сухую, точнее, относительно сухую почву, то изо всех сил помчались туда, где стояла ракета.

– Это было превосходно, Гривз, – отметил я на бегу.

– К сожалению, сэр, в этом спектакле еще рано опускать занавес. – Он махнул полупустой бутылкой в сторону, где сонмы тритонов выползали из воды, преследуя нас. – Не изволите ли вы еще немного ускориться, сэр?

– Просить меня дважды нет необходимости, – ответил я, выжимая максимальную скорость, на которую способен. Вскарабкавшись на вершину холма, мы вместе запихнули тело Балди в люк.

– После вас, сэр, – сказал Гривз, поворачиваясь к мосту, чтобы сыграть роль Горация.

– Забудь об этом. – Я забрал у него бутылку. – Залезай и прогрей двигатель, или что там необходимо сделать.

Разинутая пасть саламандры появилась в поле моего зрения, и я наполнил ее содовой до краев, словно бокал. За ней последовала следующая, и снова была отброшена. То же изменение цвета и выражение ужаса постигло их, и они умчались восвояси.

– Что их так беспокоит, Гривз?! – крикнул я через плечо. Позади себя я слышал щелчки тумблеров на контрольном пульте управления кораблем.

– Их шкуры покрыты кислой слизью, – не отрываясь, ответил он, – сода нейтрализует кислую среду, отчего они испытывают сильный дискомфорт, мы будем чувствовать нечто похожее, если кто-то плеснет в нас кислотой.

Я сделал еще один залп.

– Кажется, сода заканчивается, Гривз.

Я услышал новую серию резких щелчков, после чего сильные руки подхватили меня под мышки.

– Простите, сэр, – сказал он, заволакивая меня внутрь и захлопывая ногой люк. Гривз усадил меня в своего рода шезлонг, снабженный ремнями безопасности, и то же самое сделал с Балди. – Можно приступать, сэр?

– Пожалуйста, Гривз, – ответил я. – Венера потеряла для нас всю свою прелесть, если вообще ее имела.

Он уселся в кресло и нажал на рычаг. Корабль завибрировал, и я почувствовал, как мое тело стало странно тяжелеть.

Некоторое время спустя в поле моего зрения возник Гривз с чашечкой чая. Он расстегнул мои ремни, сообщив, что ввел Балди снотворное, отправив его в объятия Морфея на весь долгий путь домой.

– Не желаете ли вы тоже проспать обратный путь, сэр? – спросил он.

– Разве тебе не грозят недели одиночества?

– Месяцы, сэр.