Ян Кравец - Мёртвые бабочки (СИ)

- Я не могу. Мы должны...

- Я знаю. Прости. Мне не по себе здесь. Это плохое место. Здесь живут плохие люди.

- Это правда, - кивает Девин. - Но ведь не все же плохие, в самом деле. Когда-то здесь жил мой отец. Сначала он был камердинером архонта, а потом его личным советником. По-моему он был единственным, кто не считал Питера законченным подонком.

- Если архонт такой плохой, почему его не убили раньше?

- Ну... Ведь он архонт, верно? Наследник богов и всё такое. Древний род.

Девин улыбается. Впервые он нашел женщину, на которую не только приятно смотреть, но и приятно говорить. Рассказывать. В том, что Лори слушает его внимательно, он не сомневается. Он укладывает Лори на кровать Золлака.

- Я хочу пить, - просит Лори. - Принеси, пожалуйста

- Я сейчас, - кивает Девин.

195.

Парадная лестница выходит в холл. Если пройти прямо, огромные двери ведут прямо во двор. Но вместо этого Итон сворачивает в коридор, проходит насквозь огромную столовую, зал для танцев, комнаты для прислуги. Сначала это комнаты самых важных слуг. Дворецкий, главная экономка, наконец, дворцовый врач. Итон определяет, что внутри кто-то есть и едва не сталкивается с мужчиной, который быстрым шагом идёт по коридору. Человек. Ещё один человек. Как минимум, семьдесят процентов.

Итон заходит в комнату, из которой он вышел и видит девушку, лежащую на кровати. Выглядит она как человек, но по ключевым признакам совпадений нет.

В то же время Итон думает, что никогда в жизни не видела более странной девушки. Одна часть её мозга утверждает, что девушка уродлива, другая, что она удивительно красива. Итон ненавидит противоречия и встряхивает головой, пытаясь избавиться от навязчивой мысли. С некоторых пор парадоксы вызывают у неё мучительные спазмы, которые очень уж похожи на человеческую мигрень.

- Красива-уродлива, красива-уродлива, - бормочет Итон.

Лори поворачивает лицо в её сторону.

- Что ты говоришь? - и тут же понимает, что следовало задать более уместный вопрос: - Кто ты?

Нежный голос Лори почему-то делает её немного более красивой, и Итон мгновенно перестаёт мучить головная боль. Итон преисполняется благодарности к Лори. Её не смущает даже то, что на подушке девушки сидит огромная белая бабочка.

- Я Итон, - говорит она.

- А я Лори. Ты не видела юношу, который выходил отсюда? Я жду, когда он вернётся.

- Он прошёл мимо меня, - говорит Итон.

Лори хихикает.

- А ты смешная. Голос, такой странный. Можно я...

Не дожидаясь ответа, она встаёт с кровати, хватается за трость и подходит к Итон. Итон замирает и с удивлением чувствует, как руки девушки пробегают по её телу сверху вниз, от лодыжек до макушки. Ощущение, которое она испытывает при этом настолько необычное, что Итон на мгновение закрывает глаза.

- Рагби, - говорит она.

- Что? Кто?

Итон не отвечает. Именно здесь и именно сейчас она вспоминает Рагби, шеду из центра девятнадцать. Кажется, он управлял пресными водоёмами в Северной Америке, но она может ошибаться. Кем был Рагби? Другом? Но директивы запрещают иметь друзей. Дружба нелогична, даже если это дружба между шеду. А если Рагби был не просто другом, но и кем-то большим? Ведь это означает сумасшествие.

Итон признавала за собой множество ошибок. Она видела мёртвых людей и мёртвых бабочек, причем последнее было гораздо страшнее. Но вот в собственном безумии она ни за что не хотела признаваться. Безумие означало смерть. А кто может убить шеду кроме самого шеду? Пожалуй, самоубийство ещё хуже смерти. Итон боялась небытия. Признавала, что испытывать страх тоже нелогично, но всё равно боялась. Но страх попасть в небытие от собственной руки был ещё хуже просто страха смерти.

- Эй, ты в порядке?

Голос Лори звучит обеспокоенно. Она прикасается раскрытой ладонью к лицу Итон и ощущает мелкую дрожь.

- Ты не заболела? У нас есть врач, его зовут Золлак. И он очень, очень хороший. Девин придёт и я...

- Я в порядке, - глухо говорит Итон. - Просто вспомнила несколько старых вещей. Из прошлого. Из прошлой жизни.

- Моя сестра тоже часто вспоминает прошлую жизнь, - кивает Лори. - Только я не пойму, как это, прошлая жизнь? Я помню, когда была совсем маленькой, но ведь раньше ничего не было. А Ксен рассказывала мне о таких вещах, которые были ещё раньше.

- Ксен?

- Моя сестра. Мы близнецы.

196.

Когда-то добраться до Британских островов можно было только морским путём. Потом появился тоннель под проливом, авиасообщение и, наконец, огромный мост. До начала двадцать третьего века мост был безымянный, а потом получил имя в честь отца-основателя Новой Британии. Мост Легри.

Сейчас, спустя тысячи лет после конца эпохи, трасса под Ла-Маншем давно стала пристанищем гигантских креветок и мутировавших сомов. Корабли больше не плавали, самолёты не летали, а вот мост Легри был жив. Сказал бы кто в своё время главному архитектору, что его творение простоит даже не сотни, а тысячи лет, он бы наверняка посмеялся. Господин Майлз, главный архитектор Островов, скептически оценивал свои работы и не был уверен даже в том, что они выдержат первую весеннюю грозу. В душе он всегда оставался художником, а свои знания относительно строительства оценивал очень невысоко. Справедливости ради стоит заметить, что Майлз был к себе вполне справедлив. Все его крупные проекты разрушались через пару десятков лет после торжественной сдачи. А мост, подумать только, и не думал погибать. Он стоял через века и эпохи, как живое напоминание о том, что британский дух всё ещё жив.

По этому мосту Ксен спешила к массиву A, массиву амишей, как она называла его про себя. Первую треть пути над проливом Ксен точно была уверена в том, кто она и как её зовут. Потом снова вернулся Сонар. На этот раз он не терзал Ксен воспоминаниями о своём прошлом. Он умолял её сделать один шаг вперёд. Всего один шаг, а там морские волны, холодная вода, беспамятство. Ты забудешь Лори, говорил он, это верно. Но ведь ты забудешь и меня. Мы перестанем существовать вместе, обнявшись, как любовники. Разве не этого ты хочешь? Разве не этого ты всегда хотела?

- Нет! - закричала Ксен.

Она остановилась. Вытащила из ботинка пластину с надписью Audekko и резко переломила ей пополам. Звук, с которым переломилась пластина, был похож на выстрел. Ксен выбросила обе половины пластины в воду и запустила пальцы в свои перепутанные, склеившиеся волосы. Сейчас, на середине моста, соединяющего Большой Мир и Острова, она решила, что с Сонаром ей больше не по пути.

- Я покидаю тебя, - спокойной сказала Ксен. Голос Сонара у неё в голове рассмеялся.

- Тебе не уйти от меня, малышка. Я это ты.

- Я покидаю тебя! - крикнула Ксен.

- Я это ты, - сказал Сонар менее уверенно. Или Ксен это только показалось?