Джек Вэнс - Большая Планета

Поднялся ветер. Дым зигаге несло прямо на них. Не вдыхать его было невозможно. Едкий и приторный, он просачивался сквозь ноздри.

Первым ощущением была удвоившаяся, утроившаяся сила. Цвета, запаха, звуки стали ярче и четче. Каждый лист на дереве был неповторим, каждое биение пульса открывало вселенную.

Казалось, мозг не выдержит этого наплыва счастья. И одновременно другая часть мозга яростно работала. Проблемы становились удивительно простыми. Трудности, вроде скрученных рук и перспективы встречи с Чарли Лисиддером, едва ли заслуживающими внимания.

А пение звучало все ближе. Клайстра отчетливо слышал его, наверное, бьюджулэйсцы слышали его тоже.

Пение гремело совсем рядом, и солдаты опомнились. Они оторвались от костра — налитые кровью выпученные глаза, испитые лица, перекошенные рты, жадно хватающие воздух.

Их командир — убийца Морватца — запрокинул голову как волк и завыл.

Остальные подхватили. Смеясь и крича, они расхватали дротики и кинулись в беспорядке навстречу цыганам.

Командир что-то выкрикнул, солдаты на бегу приняли какое-то подобие строя и исчезли в темноте.

Роща была пуста. Клайстра перекатился на колени, встал на ноги и огляделся, пытаясь найти хоть какое-нибудь средство снять свои путы.

Пианца прохрипел:

— Подожди. Я посмотрю, могу ли я развязать веревки. — Он тоже встал на колени, потом на ноги, прижался спиной к спине Клайстры, потом сказал со вздохом:

— Мои пальцы затекли. Я не могу ими двигать.

Солдаты уже выбежали в степь, на которую опустились сумерки.

Пение цыган умолкло, и только горн продолжал звучать. Было трудно что-либо разглядеть. Клайстра видел падающие тела и отчаянную атаку бьюджулэйсцев.

Сражение поглотила ночь.

Клайстра безуспешно пытался разорвать веревки на запястьях Пианцы.

Его пальцы тоже распухли и потеряли чувствительность. Он почувствовал внезапную слабость, мысли двигались с трудом — видимо, сказывались последствия наркотика.

Шум боя то нарастал, то затихал. Из колодца вылезла дрожащая и мокрая Нэнси.

— Нэнси! Скорее сюда.

Она растерянно поглядела на Клайстру, нервно шагнула вперед, остановилась, глядя в степь, где все еще шла свалка.

До пленников донесся победный крик солдат.

— Нэнси! — Крикнул Клайстра. — Освободи нас, пока нас всех не перебили!

Нэнси поглядела на него со странным презрительным выражением.

Глубокие сильные голоса наполнили воздух. Крики солдат оборвались. И четко стало слышно, кто ведет боевую песнь — Этман Бич Божий.

— Нэнси! Сюда! Развяжи нас. Они будут здесь через минуту!

Она кинулась вперед, вытаскивая нож. Земляне вставали, разминая затекшие запястья. Боль от восстанавливавшегося кровообращения усиливало наркотическое похмелье.

— В конце концов, нам больше не придется сторожить бьюджулэйсцев, — пробормотал Клайстра.

— У цыган сегодня праздник, — сказал Бишоп. Он был единственным, кто сохранил силы, как будто и не получал своей порции дыма зигаге.

Клайстра с завистью наблюдал, как Стив носится на поляне, собирая вещи.

Его собственные мускулы сейчас напоминали тряпки.

Мосс Кетч с усилием поднял что-то с земли:

— Чей-то ионник.

Клайстра обшарил поляну и нашел свой пистолет там, где его беспечно бросили.

— Вот мой. Их это не заинтересовало. — Ветер дохнул ему в лицо дымом. Клайстра снова почувствовал себя счастливым. — Черт! Сильное зелье.

Стив Бишоп лег на землю и стал отжиматься. Заметив ошеломленные взгляды остальных, он легко вскочил.

— Я чувствую себя великолепно, — улыбнулся он. — Этот дым — прекрасный допинг.

Степь молчала. Высоко в небе мерцали чужие звезды.

И тут снова зазвенела боевая песнь цыган. Громко и совсем рядом.

Что-то свистнуло в вышине, прошелестело сквозь листву.

— Ложись, — прошептал Клайстра. — Стрелы. Все от огня!

А песнь становилась все громче. Четыре ноты в странном, прыгающем ритме и непонятные слова.

Голос Этмана звучал как гром.

— Выходите, чужестранцы, жалкие бродяги, выходите. Я Этман Бич Божий. Этман Работорговец. Ваша жизнь — бремя для вас, ваши мысли тяжелы. Выходите, я привяжу вас к своей повозке, вы будете есть траву, и вас не обеспокоят мысли. Выходите ко мне.

Они увидели его силуэт и кольцо зипанготов за ним. Клайстра прицелился, потом опустил пистолет. Это было все равно, что рубить вековое дерево.

— Лучше оставь нас в покое, Этман! — Крикнул он.

— Ба! — Сколько презрения было в этом звуке. — Вы не смеете встретиться со мной. Я пойду к вам, одолею ваши электрические штуки, согну ваши шеи.

Клайстра опустил пистолет еще ниже, затем собрался, смахнул с себя чары этого человека и нажал на спуск. Багровый луч вошел в грудь Этмана — и ничего не произошло. «Он заземлен» — в панике подумал Клайстра.

Фигура Этмана четко виднелась на фоне костра. Огромная, больше, чем жизнь.

Бишоп поднялся на ноги и медленно пошел к Этману. Цыган пригнулся. Внезапно Бишоп резко взмыл вверх и приземлился за спиной противника. А тот совершил замечательное сальто-мортале и упал. Бишоп вскочил ему на спину, взмахнул рукой, потом встал, отряхивая ладони.

Клайстра, все еще ничего не понимая, кинулся к нему.

— Что ты сделал?

— Попробовал на нем прием дзюдо, — скромно ответил Бишоп. — Этот тип выигрывал сражения голосом и гипнотизмом. На деле он совершенно безобиден. Кажется, я убил его первым ударом.

— Я не знал, что ты владеешь дзюдо.

— Я не владею. Несколько лет назад я прочел книжку о дзюдо. А сейчас вспомнил. Черт! Ты посмотри, сколько зипанготов.

— Они, наверное, принадлежали тем политборо, которых убили солдаты. Теперь они принадлежат нам.

— А где же остальные цыгане?

Клайстра прислушался. В степи было тихо.

— Ушли.

Они вернулись в рощу, ведя за собой зипанготов.

— Нам пора отправляться, — сказал Клайстра.

— Сейчас? — Возмутился Фэйн.

— Сейчас, — огрызнулся командир. — Мне это нравиться не больше, чем вам. Но, — он показал на зипанготов, — теперь мы можем ехать верхом.

Утро, день и вечер земляне провели верхом, едва держась в седлах от слабости. Из-за резкой, прыгающей походки верблюящеров спать в седле было невозможно. Наконец, небо потемнело.

Они развели в ложбине костер, сварили и съели кашу, выставили часовых и улеглись спать.

На следующее утро Клайстра открыл глаза и увидел, что Бишоп делает пробежки туда и обратно по склону ложбины. Командир протер глаза, зевнул и с усилием поднялся на ноги. Он чувствовал себя полностью разбитым. Шатаясь, он подошел к Бишопу:

— Какая муха тебя укусила? Ты раньше никогда не делал зарядку.

Длинное некрасивое лицо Бишопа пошло красными пятнами.