Филип Дик - В ожидании прошлого

— Давай и в самом деле подождем, — сказала Молли, обращаясь к Нату.

Тот заколебался, глянул на Джима Планка. Джим кивнул.

— О'кей, — согласился Нат. — Но вы обязательно проведете нас на этот их фестиваль. И сделаете так, чтобы нас туда пропустили.

— Хорошо, — сказала Бет Конгросян, — Обязательно сделаю. Спасибо, мистер Флайджер.

«Я чувствую себя во всем виноватым», — подумал Нат. Однако вслух сказал:

— О'кей. И вы… — Но тут чувство вины поднялось в его душе гигантской волной. — Черт, вам не нужно водить нас туда. Мы заночуем в Дженнере.

— Я бы сама хотела, — призналась Бет Конгросян. — Я ужасно одинока. Мне нужна компания, когда Ричард далеко. Вы и представить себе не можете, что для нас означает, когда люди… из внешнего мира заглядывают сюда, хотя бы ненадолго.

Дети, наконец заметив взрослых, перестали петь и теперь застенчиво глядели на Ната, Молли и Джима.

«Вряд ли их удастся уговорить спеть снова», — подумал Нат.

Так что его начальная идея не выгорела.

— Вы не боитесь? — спросила Бет Конгросян.

Он только пожал плечами:

— Нет. Абсолютно.

— Правительство знает о них, — сказала она, — Здесь побывало великое множество этнографов и Бог знает каких еще ученых. Их посылали сюда для исследований. Все они утверждают, что в доисторические времена, перед тем, как появился кроманьонский человек… — Бет Конгросян беспомощно замолчала.

— Они скрещивались, — закончил за нее Нат. — На что указывают и скелеты, найденные в израильских пещерах.

— Да, — кивнула она. — Наверное, это можно сказать обо всех так называемых подрасах. Тех самых, которые якобы вымерли в процессе борьбы за существование. А они просто были поглощены видом Homo Sapiens.

— Я бы высказал и совершенно иное предположение, — заметил Нат. — Мне, например, более правдоподобным кажется, что так называемые подрасы были мутациями, которые существовали очень короткий срок, а затем вырождались из-за недостаточной приспособляемости. Наверное, в те времена также бывали периоды повышенной радиации.

— Я с этим не согласна, — возразила Бет Конгросян. — И исследования, проведенные с использованием аппаратов фон Лессингера, только подтверждают мои предположения. Согласно вашей гипотезе, все они что-то вроде зигзага эволюции. Но я уверена в том, что это полноценные расы… Я думаю, они развивались, каждая своим путем, от некоего первоначального примата, от проконсула. И в конце концов сошлись вместе, когда человеку разумному стало тесно, и он мигрировал в их места обитания.

— Можно еще чашечку кофе? — попросила Молли. — Мне так холодно. — Она уже не могла сдержать дрожь. — Эта сырость просто невыносима.

— Давайте вернемся в дом, — предложила Бет Конгросян. — Да, вам трудно привыкнуть к здешней погоде. Я это прекрасно понимаю. Я не забыла, каково было нам самим, когда мы сюда перебрались.

— Плот родился не здесь? — спросил Нат.

— Нет. Из-за него мы и вынуждены были сюда переехать.

— Разве правительство не взяло бы его под опеку? Оно же открыло специальные школы для жертв радиации.

Нат решил не употреблять точный термин, который звучал как «радиационные мутанты».

— Мы решили, что здесь он будет более счастлив, — сказала Бет Конгросян. — Большинство их — горбатиков, как они сами себя называют, — живет здесь. Они собрались здесь за последние два десятилетия практически со всех частей света.

Бет Конгросян распахнула дверь, и все четверо окунулись в сухое тепло старинного дома.

— Он в самом деле прелестный малыш, — заметила Молли. — Такой милый, такой восприимчивый, несмотря на… — Она запнулась.

— Несмотря на челюсть и неуклюжую походку, — закончила миссис Конгросян, — которые еще полностью не сформировались. Это начинается в тринадцать лет.

Она пошла на кухню и поставила воду для кофе.

«Странно, — подумал Нат Флайджер, — и что же это мы собираемся привезти из этой поездки? Совершенно не то, что мы с Лео намечали. И весь вопрос: хорошо ли это будет раскупаться?»

Милый голосок Аманды Коннерс, неожиданно раздавшийся в интеркоме, привел доктора Эгона Сьюпеба в состояние растерянности. Он как раз изучал расписание приема пациентов на завтра.

— Вас кое-кто хочет видеть, доктор. Мистер Уайлдер Пэмброук.

Уайлдер Пэмброук! Доктор Сьюпеб тут же напряженно выпрямился, не поднимаясь со стула, и непроизвольно отложил в сторону журнал регистрации. Что нужно в такое позднее время этому высокопоставленному полицейскому? Доктор инстинктивно насторожился и произнес в интерком:

— Одну минутку, пожалуйста.

«Неужели он заявился сюда, чтобы наконец закрыть мой кабинет? — подумал Эгон Сьюпеб. — Тогда я, должно быть, уже принял, сам не догадываясь, того, особого пациента. Того пациента, ради обслуживания которого я существую. Вернее, для необслуживания. Человека, с которым я должен был потерпеть неудачу…»

От таких мыслей пот выступил у доктора на лбу.

«Значит, заканчивается моя карьера, — подумал он. — И меня ждет судьба всех остальных психоаналитиков СШЕА. И что мне делать дальше?»

Некоторые из его коллег сбежали в коммунистические страны, но в материальном смысле, конечно, они там ничего не нашли. Некоторые эмигрировали на Луну и на Марс. А немногие — хотя таких «немногих» на самом деле оказалось удивительно много — попросились на работу в «АГ Хеми», организацию, которая в первую очередь была виновата во всех их бедах.

«Я слишком молод, чтобы уходить на пенсию, и слишком стар, чтобы учиться новой профессии, — с горечью подумал Сьюпеб. — Так что фактически мне ничего не остается. Я не могу продолжать свою деятельность, но не в состоянии и прекратить ее. Вот где настоящее раздвоение, то состояние, которое так свойственно большинству моих пациентов».

Теперь он ощущал куда более сильное сострадание к ним и понимал, какой сложной становилась их жизнь.

— Попросите комиссара Пэмброука, — сказал он Аманде.

В кабинет медленно вошел высокопоставленный энпэшник с тяжелым взглядом и сел напротив доктора Сьюпеба.

— Эта прекрасная девушка, что сидит у вас в приемной… — Пэмброук облизал губы. — Мне бы хотелось знать, что с нею будет. Возможно, мы…

— Что вам нужно? — спросил Сьюпеб.

— Ответ. На вопрос.

Пэмброук откинулся на спинку стула, достал золотой портсигар — антикварную вещицу прошлого столетия, — щелкнул зажигалкой, тоже антикварной. Затянувшись, уселся поудобнее, закинул ногу на ногу. И продолжил:

— Ваш пациент, Ричард Конгросян, обнаружил, что способен дать сдачи.

— Кому?

— Своим угнетателям. Нам, разумеется. И любому другому, кто появится в той же роли. Вот это мне и хотелось бы выяснить. Я хочу работать с Ричардом Конгросяном, но должен защитить себя от него. Честно говоря, я его боюсь, причем боюсь больше, чем кого бы то ни было на свете. И я знаю почему — я воспользовался аппаратом фон Лессингера и прекрасно себе представляю, о чем говорю. Что является ключом к его мозгу? Какие мне принять меры, чтобы Конгросян был… — Пэмброук, жестикулируя, нашел нужное слово, — …надежнее, более предсказуемым? Вы понимаете. Мне, естественно, совсем не хочется, чтобы в одно прекрасное утро, когда мы слегка повздорим, он схватил меня и загнал на шесть футов под землю.