Пол Андерсон - Восставшие миры. Зима мира. Сломанный меч [Авт. сборник]

Слезы замерзли на ее щеках, она почувствовала, как Скафлок коснулся ее плеча, и улыбнулась ему. Возвращение в родные края было болезненно для нее, но рядом с любимым она не боялась ничего. Вместе они справятся с чем угодно.

Они натянули поводья.

Молча сидя на тяжело дышащих, дрожавших от усталости конях, они медленно подъехали к месту, где некогда стояла усадьба Орма. Теперь из выбеленных луной глубоких сугробов торчали лишь обугленные балки. Над заливом поднимался курган, над которым покачивались и уходили высоко вверх голубовато-белые огни — холодные и угрюмые.

Фреда задрожала и перекрестилась. Так после захода солнца горели костры древних языческих героев. Возможно, ее безбожное намерение зажгло этот огонь, потому что Орм лежал в неосвященной земле. Но, независимо от того, как далеко зашел он в страну смерти, он по-прежнему оставался ее отцом.

Она не могла бояться человека, который держал ее на коленях и пел для нее песни, от которых тряслись стены дома… и все-таки сейчас дрожала всем телом.

Скафлок слез с коня, одежда его была мокрой от пота. Никогда прежде не пользовался он чарами, которые хотел высвободить этой ночью.

Подойдя к кургану, он остановился как вкопанный: на его вершине, словно высеченная из камня, сидела неподвижная фигура, черная в лунном свете и сиянии жутких огней. Если придется сразиться с призраком…

— Мама… — тихо, как маленькая девочка, прошептала Фреда. Скафлок взял ее за руку, и они вместе поднялись на курган.

Женщина, сидевшая там, не обращая внимания на призрачные огни, могла бы быть Фредой, подумалось ошеломленному Скафлоку. У нее были те же черты лица, такие же широко расставленные глаза и каштановые волосы. Но нет, нет… она была старше и исхудала от лишений, а щеки ее запали. Пустыми глазами вглядывалась она в море, и ветер развевал ее нечесаные волосы. На лохмотья, прикрывавшие ее исхудавшее тело, был накинут меховой плащ.

Когда Скафлок и Фреда подошли ближе, женщина повернула к ним голову.

— Здравствуй, Вальгард, — сухо произнесла она. — Вот и я. Ты уже не можешь сделать мне ничего плохого, можешь только убить, чего я и сама желаю.

— Мама… — Фреда опустилась на колени перед сидящей женщиной.

Альврида взглянула на нее.

— Не понимаю, — сказала она. — Мне кажется, что это моя маленькая Фреда… но ты же умерла. Вальгард забрал тебя из дома, и ты не могла прожить долго. — Она покачала головой, улыбнулась и протянула руки. — Как хорошо, что ты покинула свою спокойную могилу и пришла ко мне. Я была так одинока. Иди, моя мертвая доченька, положи голову мне на грудь, а я спою тебе колыбельную, как в детстве, когда ты была ребенком.

— Я жива, мама, жива… и ты жива… — Фреду душили слезы, и она откашлялась. — Взгляни, потрогай, я теплая, живая. А это не Вальгард, а Скафлок, который спас меня от него. Это Скафлок, мой супруг, твой новый сын…

Эльфрида встала и тяжело оперлась на руку дочери.

— Я ждала, — сказала она, — ждала здесь, а они думали, что я безумна. Они приносят мне поесть и другие нужные вещи, но долго не сидят, боясь безумной, которая не хочет покинуть своих мертвых. — Она тихонько засмеялась. — Почему? Что в этом безумного? Безумцы те, кто покидает своих близких.

Она взглянула в лицо юноши.

— Ты похож на Вальгарда, — продолжала Эльфрида так же спокойно. — У тебя фигура Орма, а лицом ты похож и на него, и на меня. Но твои глаза мягче глаз Вальгарда. — Она вновь засмеялась. — Пусть скажут теперь, что я безумна! Я просто ждала, и вот двое моих детей вернулись ко мне из ночи и смерти.

— Мы можем вернуться домой еще до рассвета, — сказал Скафлок. Вместе с Фредой он помог Эльфриде спуститься с кургана.

— Мама жива, — прошептала девушка. — Я думала, она тоже погибла, но она уцелела и сидела здесь, брошенная всеми. Что я наделала!

Она плакала, а Эльфрида утешала ее.

Скафлок не стал ждать их. Он вбил вокруг кургана четыре рунные палочки, надел на большой палец левой руки бронзовый перстень с кремнем, встал с западной стороны могилы и поднял руки к небу. С востока кипело море, и месяц по-прежнему несся сквозь рваные тучи. Ветер гнал снег с дождем.

Скафлок произнес заклинание, скрутившее ему тело и обжегшее горло. Потрясенный силой, вошедшей в него, он воздетыми руками начертил в воздухе тайные знаки.

Сине-белое пламя взметнулось вверх, ветер застонал, как рысь, тучи поглотили месяц. Скафлок крикнул:

Курган застонал, выше и выше поднимался над ним ледяной огонь. Скафлок пел:

И курган раскрылся. В нем стояли Орм и его сыновья, окруженные призрачными языками огня. Датский вождь воскликнул:

Орм стоял, опершись на копье, одежда его была в земле, бескровное лицо покрывал иней, а глаза ярко горели даже среди пламени, плясавшего вокруг него. Справа от отца стоял Кетил, окостеневший и бледный, а рана на его голове чернела на фоне волос. Слева стоял Асмунд — неподвижный, накрытый тенью, закрывающий скрещенными на груди руками смертельную рану. За его спиной Скафлок смутно разглядел погребальный корабль и пробуждающуюся команду. Преодолев страх, он сказал:

Приглушенный голос Орма ответил:

Фреда подошла ближе.

— Отец! — окликнула она. — Отец, ты не узнал свою дочь? Орм взглянул на нее, и гнев угас в его глазах. Он склонил голову и молча стоял среда пляшущего пламени. Заговорил Кетил:

Эльфрида медленно подошла к Орму, и они долго смотрели друг на друга в призрачном сиянии. Она взяла его за руки, холодные, как земля, в которой они лежали. Орм заговорил: