Стенли Вейнбаум - Нулевое кольцо

— Вот повезло-то! — Он снова вздохнул. — Жить будешь в Нью-Йорке?

— Поживу какое-то время, пока не найду надежного помеще— ния капитала. Мы с Ивонной думаем провести следующую зиму в Новом Орлеане. — Я помолчал немного. — Ей тоже здорово дос— талось в последнее время. А вообще я рад, что все так удачно обернулось.

— Еще бы! Да на твоем месте любой обрадовался бы ничуть не меньше, — сказал Саммерс и в который уже раз: — Везет же людям!

Когда я рассказал увиденное де Нанту, он до того развол— новался, что даже закричал:

— Наконец-то! Покупаем! Завтра же покупаем! Двадцать седьмого апреля все продадим и сразу же — в Новый Орлеан!

Разумеется, я был возбужден не меньше его.

— Черт возьми! — воскликнул я. — Похоже, игра стоила свеч! Так и сделаем! — И вдруг отчаянная мысль: — Сделаем? А деньги где взять? На моем банковском счету не больше ста долларов. А у вас…

Старик даже застонал.

— У меня ничего нет, — сказал он, сразу пав духом. — Одна ежегодная рента, а под нее ссуду не выдают. — И снова луч надежды: — А что, если обратиться в банк?

Я не мог удержаться от смеха, хотя в нем было больше го— речи, чем удивления наивности профессора.

— Ни один банк не даст ссуду под эту байку. В наше смут— ное время они и самому Рокфеллеру не дадут ни цента для бир— жевых спекуляций иначе как под солидное обеспечение. Выхода нет, все кончено.

Лицо профессора побледнело, в глазах застыло отчаянье.

— Конечно, — мрачно отозвался он. И вдруг снова этот бе— зумный блеск: — Нет, не кончено! — завопил он. — Как я сразу не догадался! Ведь ты вспомнил то, что уже произошло! А раз ты вспомнил, что продал акции, значит, мы их все-таки купи— ли, значит, выход все-таки есть?

Я воззрился на него в полном молчании. Внезапно мой мозг озарила невероятная, сумасшедшая мысль. Тот, другой Джек Ан— дерс — призрачная тень; затерянный где-то во времени за квадриллионы лет в прошлом — или будущем? — он, быть может, сейчас тоже наблюдает за мной, Джеком Андерсом нашего цикла Вечности. Или только собирается наблюдать, а возможно, уже закончил свои наблюдения?

Как и я, он, может быть, тоже сейчас ломает голову в по— исках выхода из создавшегося положения. Оба мы пристально разглядываем друг друга, и ни один не знает ответа. Слепец поводырем у слепца! Картина, была настолько нелепа, что я— не выдержал и засмеялся.

Но старик де Нант не смеялся. Я никогда прежде не замечал у человека такого отрешенного взгляда.

— Мы нашли какой-то выход, — едва слышно повторял он, — потому что ты мог вспомнить только то, что уже произошло, что уже тобою сделано. По крайней мере, выход нашли вы с Ивонной.

— Ну, это все равно, что все мы, — вяло заметил я.

— Да, да, конечно. Послушай, Джек. Я — старый Аврор де Нант, «Восход Пустоты», «Восходящий Нуль», выживший из ума старик. Не смей качать головой! — вдруг закричал он. — Я не сумасшедший! Я не сумасшедший. Просто меня не могут понять. Никто не может. Какого черта! У меня есть теория, что де— ревья, трава, люди вовсе не растут вверх. Они растут, оттал— кивая от себя землю; вот почему ты то и дело слышишь, что с каждым днем земли становится все меньше. Только ты этого не понимаешь. Ивонна и та не понимает…

Как видно, девушка стояла за дверью. Не замеченная никем, она скользнула в комнату и, быстро подойдя к отцу, мягко по— ложила ладони ему на плечи. Но взгляд ее взволнованных глаз был устремлен прямо на меня.

И было еще одно воспоминание. На первый взгляд, оно не относилось к делу, однако, как потом выяснилось, имело ог— ромнее значение. Это случилось на следующий вечер. За окном, укутывая землю белым покрывалом, мягко падали хлопья раннего декабрьского снега, а в квартире де Нанта из-за плохого обогрева было прохладно и вовсю гуляли сквозняки.

Я заметил, как, встречая меня в дверях и позже, когда, обняв плечи дочери, старик провожал ее из комнаты, Ивонна несколько раз зябко поежилась. Когда де Нант вернулся, в его глазах читалась явная тревога.

— Она родом из Нового Орлеана, — тихо сказал он. — Здеш— ний арктический климат погубит ее. Мы срочно должны найти какой-то выход.

Воспоминание было очень грустное. Я, Ивонна и еще некто рядом стояли у открытой могилы. Земля под ногами была мерз— лая и слегка припорошена снегом. За нами тянулись бесконеч— ные ряды крестов и памятных надгробий. Но в этом уголке кладбище, голое, неухоженное, с неосвященой землей, не про— буждало никаких возвышенных мыслей. Священник уныло бубнил: »…и ведает о сем один Господь».

Пытаясь хоть как-то успокоить Ивонну, я взял ее за руку. Она подняла на меня свои темные, полные печали глаза и про— шептала:

— Это случилось вчера, Джек. Еще вчера он говорил мне: «Следующую зиму, дочка, ты проведешь в Новом Орлеане». О Господи! Еще только вчера!

Я попытался ободряюще улыбнуться, но улыбка получилась вымученная, жалкая. Все, что я мог — это не отрываясь смот— реть на ее милое, несчастное лицо. По правой щеке медленно скатилась серебристая слезинка, на какое-то мгновение задер— жалась, но тут же на нее накатилась другая, и, оторвавшись от щеки, капелька упала на грудь под черным траурным плать— ем.

Вот и все. Но не мог же я рассказать об увиденном де Нан— ту! Я попробовал было увернуться, он настаивал.

— Поверьте, не было ничего интересного, — убеждал я его, но бесполезно. В конце концов я сдался и все рассказал.

В течение минуты он не произнес ни слова.

— Джек, — наконец вымолвил он. — А знаешь, когда я сказал ей про Новый Орлеан? Этим утром, Джек, когда выпал снег… этим утром.

Я не находил себе места. Внезапно идея профессора о воз— можности воспоминаний из будущего показалась мне диким бре— дом, фантазией умалишенного. Во всех моих воспоминаниях не нашлось бы и тени серьезного доказательства, ни малейшего намека на пророчество!

Я так ничего и не ответил, а просто смотрел, сидя в крес— ле, как старик де Нант, надломленный, ссутулившийся, выходит из комнаты. А через два часа, пока мы тихо беседовали в гос— тиной, профессор, написав прощальное письмо, выстрелил себе в сердце.

Ивонна и я были единственными, кто на следующий день про— водил старика со странным именем Восходящее Ничто в его пос— ледний путь до могилы самоубийцы. Я стоял рядом с ней и, как мог, пытался утешить. Вдруг она заговорила, и ее голос вывел меня из грустной задумчивости:

— Это случилось вчера, Джек. Еще вчера он говорил мне: «Следующую зиму, дочка, ты проведешь в Новом Орлеане». О Господи! Еще только вчера!

Я увидел, как по ее правой щеке медленно скатилась сереб— ристая слезинка, на какое-то мгновение задержалась, но тут же на нее накатилась другая, и, оторвавшись от щеки, капель— ка упала на грудь под черным траурным платьем.